Зачем же лукавить? Корову тогда сожгли. Заживо.
О малоизвестных эпизодах на съемках фильма "Андрей Рублёв" и других картин рассказывает генеральный директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алиса Аксенова....
-Рассказывают, что, когда во Владимире шли съемки “Андрея Рублева”, вы конфликтовали с самим Тарковским?
- Тарковский, безусловно, - великий художник. Но не надо редактировать, лакировать его творческую биографию. Вспоминаю одну из телевизионных передач “Как это было”. Рассказ - об Андрее Тарковском. Ведущий тоном строго судьи спрашивает директора съемочной группы “Андрея Рублева”: “А правдивы ли слухи о жестокостях во время съемок этой картины? Говорят, тогда заживо корову сожгли, лошадей зарезали”? Директор отвечает: “Нет, нет, что вы! Этого не было. Корову покрыли плащом, а наверху была ткань, которую подожгли. И корова осталась невредимой”. Зачем же лукавить? Корову тогда сожгли. Заживо.
А вот другую не менее жуткую сцену из фильма вырезали. Но я-то помню, как все это было. На обрыве у южного фасада Успенского собора соорудили деревянные укрепления. Начали снимать сцену штурма Владимира. Русский всадник на лошади скакал вдоль укреплений, взлетал по настилу на всей скорости, и татарин (в его роли был рабочий с Владимирского мясокомбината) подкрался и одним ударом ножа рассек шею лошади. Из огромной раны хлынула кровь, лошадь в агонии бросилась на камеру. Тарковский и я инстинктивно отпрянули в сторону, а оператор Вадим Юсов продолжал съемку. Лошадь рухнула у его ног.
Князев Владимир, Труд-7 №083 за 12.05.2005, Архив. НЕОЖИДАННЫЙ РАКУРС. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ.
Кира Муратова: [...] Мне нравились огромные части его фильмов, некоторые фильмы — целиком. Мне всегда не нравилось в Тарковском то, что я должна была посмотреть его фильм дважды — для того чтобы отсечь те вещи, которые мне претят. Я не люблю, всегда не любила в нем его любование своим страданием. Он всегда страдалец номер один во Вселенной, и это главное его свойство. "Ах, никто из вас не умеет страдать так, как умею я!" Это мне всегда казалось немного смешным, именно смешным.
[...] Я считаю, что каждый ищет свои страдания и находит в них наслаждение. Просто это наслаждение очень специфическое, свойственное данному существу, данному типу существ. Если доводить до предела, до крайности, до абсурда, я вам скажу, что Жанна д’Арк получила удовольствие от того, что ее сожгли на костре. Конечно, уже когда она горела, она не получала удовольствия. Но она же к этому шла, она знала, что этим кончится, она этого хотела, понимаете? Ее суть, ее организация — сумасшедшая, маниакальная — была такова. И у каждого есть нечто, свойственное ему, а другой говорит: "Ну как же вы это выносите? Я бы на вашем месте..." А ты не можешь на его месте! У него свое место, и он к нему прилип, привязан, и это он и есть! Вот такая штука.
Что касается того, с чего я начала... Я не люблю путать жизнь и искусство. Я многажды слышала, что Тарковский сжег корову. Думала — разговоры, сплетни. Но вот недавно показали по телевидению фильм о Тарковском. И я увидела этот кадр, который не вошел в "Рублева": бегущую, горящую, как каскадер, корову. Тарковский для меня перестал существовать. Всё. Больше мне нечего сказать.
[...] Я считаю, что каждый ищет свои страдания и находит в них наслаждение. Просто это наслаждение очень специфическое, свойственное данному существу, данному типу существ. Если доводить до предела, до крайности, до абсурда, я вам скажу, что Жанна д’Арк получила удовольствие от того, что ее сожгли на костре. Конечно, уже когда она горела, она не получала удовольствия. Но она же к этому шла, она знала, что этим кончится, она этого хотела, понимаете? Ее суть, ее организация — сумасшедшая, маниакальная — была такова. И у каждого есть нечто, свойственное ему, а другой говорит: "Ну как же вы это выносите? Я бы на вашем месте..." А ты не можешь на его месте! У него свое место, и он к нему прилип, привязан, и это он и есть! Вот такая штука.
Что касается того, с чего я начала... Я не люблю путать жизнь и искусство. Я многажды слышала, что Тарковский сжег корову. Думала — разговоры, сплетни. Но вот недавно показали по телевидению фильм о Тарковском. И я увидела этот кадр, который не вошел в "Рублева": бегущую, горящую, как каскадер, корову. Тарковский для меня перестал существовать. Всё. Больше мне нечего сказать.
Кира Муратова: "То, что называется „кич“ или „безвкусица“, мне не чуждо". Записал Дмитрий Десятерик. "Искусство кино". январь 2005 года. №1.
Последняя точка в этом сюжете была поставлена в 1990 году, когда я побывал в столице Австралии Канберре, где был приглашён на обед к нашему послу Самотейкину. Его фамилия была мне знакома: до Австралии Самотейкин числился в помощниках у Брежнева...
Мы трое – посол с женой и я – сидели на прохладной веранде, отделанной эвкалиптовым деревом, и вели ничего не значащие светские разговоры. За окнами веранды в зарослях колючего кустарника верещали какие-то австралийские птахи. Жена посла вспомнила про знаменитые советские фильмы её молодости – «Калину красную», «Место встречи изменить нельзя», ну и, конечно, «Андрея Рублёва». И тут я рассказал им про сгоревшую корову и спросил бывшего помощника генсека: слышал ли он об этом. Самотейкин развёл руками:
– Была ли сожжена корова? Конечно, была. Я сам занимался этой историей, жалобы получал, гасил недовольство, усилия прилагал, чтобы в газеты история не попала... А у Тарковского были ещё кадры, в которых лошадей с колокольни сбрасывали... Для того чтобы передать колорит эпохи. Ну, лошади, конечно, и ноги ломали... правда, эти кадры в картину не вошли. То ли сам режиссёр не решился, то ли отсоветовали ему...
– Была ли сожжена корова? Конечно, была. Я сам занимался этой историей, жалобы получал, гасил недовольство, усилия прилагал, чтобы в газеты история не попала... А у Тарковского были ещё кадры, в которых лошадей с колокольни сбрасывали... Для того чтобы передать колорит эпохи. Ну, лошади, конечно, и ноги ломали... правда, эти кадры в картину не вошли. То ли сам режиссёр не решился, то ли отсоветовали ему...
Тишина. Воспалённый простор.
Здесь на съёмках «Андрея Рублёва»
этим летом решил режиссёр,
чтобы в кадре сгорела корова,
чтобы зритель смотрел трепеща...
Здесь на съёмках «Андрея Рублёва»
этим летом решил режиссёр,
чтобы в кадре сгорела корова,
чтобы зритель смотрел трепеща...
И животное взглядом безвинным
Вопрошало, тоскливо мыча, –
для чего обливают бензином.
Хоть бы ящур, а то фестиваль,
безымянная жертва искусства,
первый приз. Золотая медаль...
Вопрошало, тоскливо мыча, –
для чего обливают бензином.
Хоть бы ящур, а то фестиваль,
безымянная жертва искусства,
первый приз. Золотая медаль...
Станислав КУНЯЕВ. В КАДРЕ АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ. Литературная Россия. Архив : №47. 25.11.2005
Николай БУРЛЯЕВ, актер и режиссер, народный артист России:
Я, конечно, не мог знать всего, что задумал Андрей. Лишь однажды он обмолвился, что придумал кадр, в котором один русский рубанет другого саблей по шее, и оттуда будет пульсировать кровь. Потом я еще узнал, что на съемках убили лошадь. Правда, ее взяли из живодерни. И все же я тогда думал: а стоит ли столько крови лить? Но когда уже сам как режиссер снимал фильм о Лермонтове, то понял, насколько был прав Андрей. Нужно показать жестокость, чтобы подвести зрителя к осознанию ее бессмысленности. И я сейчас оправдываю то, что делал Андрей в "Рублеве". Этого требовали реальные художественные задачи. Андрей Тарковский - это Андрей Первозванный русского кинематографа. Он одним из первых начал говорить с экрана о Боге.
"ТРУД", 26 марта 2004 г
«С топором, на ватных ногах» (из интервью Маргариты Тереховой)
— А КАК было с Тарковским? Вы и его исправляли?
— Когда снимали «Зеркало», Тарковский, доверившись мне, поменял финалы трёх сцен. Андрей Арсеньевич никогда не давал актёрам заранее читать сценарии, и, когда в день съёмок выяснилось, что я должна в кадре рубить голову петуху, у меня был шок. Я до последнего момента надеялась, что это шутка. Когда поняла, что рубка неизбежна, стала бросаться за помощью к маме и папе Андрея, которые присутствовали на площадке и сами играли в фильме. И вот… «Куриный эшафот» уже передо мной, свет выставлен, рядом дрессировщик с мешком петухов. И он тихонько меня спрашивает: «Вы правда не будете их рубить?» «Правда», — отвечаю. Это услышал Тарковский и выглянул из-за камеры (он всегда проверял кадр): «Как это ты не будешь?! А что с тобой будет?!» «Меня стошнит, Андрей Арсеньевич», — говорю. «Очень хорошо. Снимаем!» Я встала и, уходя на подгибающихся ногах, говорю ему: «И вообще я считаю, если снял фильм «Андрей Рублёв», больше ничего снимать не надо!» Тогда Тарковский меня догнал и сказал: «Да будет тебе известно, я снимаю свой лучший фильм…» Дальше мы с ним много говорили. В итоге рубить голову он меня не заставил. Ограничились криком петуха, перьями и крупным планом моего потрясённого лица, этот кадр после был опубликован в итальянской киноэнциклопедии.
— Когда снимали «Зеркало», Тарковский, доверившись мне, поменял финалы трёх сцен. Андрей Арсеньевич никогда не давал актёрам заранее читать сценарии, и, когда в день съёмок выяснилось, что я должна в кадре рубить голову петуху, у меня был шок. Я до последнего момента надеялась, что это шутка. Когда поняла, что рубка неизбежна, стала бросаться за помощью к маме и папе Андрея, которые присутствовали на площадке и сами играли в фильме. И вот… «Куриный эшафот» уже передо мной, свет выставлен, рядом дрессировщик с мешком петухов. И он тихонько меня спрашивает: «Вы правда не будете их рубить?» «Правда», — отвечаю. Это услышал Тарковский и выглянул из-за камеры (он всегда проверял кадр): «Как это ты не будешь?! А что с тобой будет?!» «Меня стошнит, Андрей Арсеньевич», — говорю. «Очень хорошо. Снимаем!» Я встала и, уходя на подгибающихся ногах, говорю ему: «И вообще я считаю, если снял фильм «Андрей Рублёв», больше ничего снимать не надо!» Тогда Тарковский меня догнал и сказал: «Да будет тебе известно, я снимаю свой лучший фильм…» Дальше мы с ним много говорили. В итоге рубить голову он меня не заставил. Ограничились криком петуха, перьями и крупным планом моего потрясённого лица, этот кадр после был опубликован в итальянской киноэнциклопедии.
Андрей объясняет Ларисе психологию ее героини: «После того как Мать совершает акт „убийства“ — режет петуха , у Лебедевой возникает подтекст: „Ну что, я лишила вас невинности?“ Она не понимает и ее раздражает, почему это Мария Ивановна не может зарезать петушка. Вот если бы она была тоже беременная, как и сама Лебедева, вот тогда все понятно. А Мария Ивановна? Не знаю… Она, может быть, и рубить голову решается только затем, чтобы доказать, что она не беременная… А тебе, Риточка, — обращается Тарковский теперь к Тереховой , — нужно, по-моему, вначале еще больше испугаться предложения отрубить голову петушку, а потом согласиться на это тоже резче и резче перейти в другое состояние, понимаешь?» (Потом Лариса всегда с негодованием утверждала, что Андрей специально с ней совершенно не работал в этой роли, что все его внимание было отдано Тереховой . Она могла говорить об этом бесконечно.)
Терехова (раздраженно): «Но я не могу резать петуха и поэтому изобразить это тоже не могу!»
Тарковский (растерянно): «Не понял… Рита, но если так обстоит дело, то что мы должны делать?.. Отменять сцену? Пожалуйста! Только об этом нужно было мне раньше сказать и не морочить мне голову… Обед!»
Тарковский резко поворачивается и уходит из павильона. Я семеню за ним, а он мне, жалуясь, объясняет: «Но в этом-то и смысл сцены, что она никогда этого не делала. Если бы она и раньше это делала, то во всем не было бы смысла… Ничего не понимаю…» А я понимаю только одно: две женщины искали повод высказать друг другу свое раздражение — вот и всё! Бедный Андрей!
Терехова (раздраженно): «Но я не могу резать петуха и поэтому изобразить это тоже не могу!»
Тарковский (растерянно): «Не понял… Рита, но если так обстоит дело, то что мы должны делать?.. Отменять сцену? Пожалуйста! Только об этом нужно было мне раньше сказать и не морочить мне голову… Обед!»
Тарковский резко поворачивается и уходит из павильона. Я семеню за ним, а он мне, жалуясь, объясняет: «Но в этом-то и смысл сцены, что она никогда этого не делала. Если бы она и раньше это делала, то во всем не было бы смысла… Ничего не понимаю…» А я понимаю только одно: две женщины искали повод высказать друг другу свое раздражение — вот и всё! Бедный Андрей!
12 февраля 1974 года
На все нападки режиссёр отвечал примерно так: вы каждый день едите сожженных коров и ничего. Я же сжёг одну, чтобы показать в каких варварских условиях человек жил и писал иконы.
Тарковский оправдывал жестокое убийство животных на съёмках своих фильмов целью достижения максимальной реалистичности образа. Почему уцелели люди-актеры? Что-то ведь помешало "великому режиссеру" и "смелому новатору" воплотить правду жизни на экране полностью и убить их тоже?
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
