Кто такой Джокер и откуда он взялся ?
Для начала стоит отметить, что Джокер (или эквивалентная ему карта) не принадлежит к ранним арабским обычаям, ни к другим системам, архаичным известным игральным картам/играм, таким как китайское Domino или персидский/индийский Ganjifa. Но дополнительная карта с традиционным искусителем встречается во многих японских моделях, и даже в одной из китайских; хотя, функции и графический вид, немного разнятся.
Silvet Spielkartenfabrik (Rasche, Германия), колода «Silvet», 1925
По одной из версий, производитель карт американец Сэмюэль Харт несколько пересмотрел американское понимание карточной игры, сделав известным надменного шута, которого все теперь знают как карточного Джокера. Именно Харту приписывают раздачу первой карты, похожей на джокера, в руки американских игроков во второй половине XIX века : позаимствовал и доработал он эту идею из европейской карточной игры «юкер» (Euchre) , которая, по видимому происходит от эльзасской карточной игры «Juckerspiel», которая по видимому ведет свое начало от игры в «триумфы».
Другая версия говорит, что путь джокера в современных всем известных карточных играх/колодах начался сам собой в процессе постепенной адаптации, опять же, из Euchre, привезенной немецкими иммигрантами в США в начале XIX века. Вполне возможно, что именно название «юкер» и послужило идеей для имени «джокер», как полагает Джошуа Джей в своей «Удивительной книге карт».
«Euchered» (или «юкернутый»); литография (1884) из Библиотеки Конгресса (США) ; сверху карта джокер
То есть, по этой версии свое происхождение джокер ведет от специальной карты, используемой в игре Euchre. В этой игре два одноцветных валета считались сильной комбинацией. В США прижились немецкие игровые термины, такие как Bauer (=Jack – валет) – и сейчас самые сильные карты в Euchre называются «правым и левым Bauer» – но, конечно же, немецкое слово преобразовалось в английское «Bower». А затем американцы усовершенствовали эту игру - добавили еще более сильную карту, чем «Bowers», - и назвали ее Imperial Bower или Best Bower («Императорский валет»). Вот эти карты Best Bower якобы и были прототипами джокеров. Вначале там шутами и не пахло – на этих картах изображали животных, детей, сценических персонажей, и так далее. Интересно, что в австралийских картах Queen’s Slipper на джокере нарисована местная птица кукабара, которую также называют гигантским зимородком.
Такой выбор не случаен, ведь ее крик очень сильно напоминает человеческий смех. Из-за такого внешнего вида джокера в Австралии его иногда называют «птица». Если говорить о буквенном индексе джокера, то это обычно “J” или слово “Joker”.
Другая версия происхождения Джокера – это трансформа Дурака, карты из другой карточной игры – тарок (тарокки, таро). Дурак находится вне козырей Таро, так как традиционно не имеет номера, – это подобно и Джокеру как «бонусной» карте. Но версия эта, - крайне несостоятельна. Хотя, массовое явление Джокера в карточных играх приходится на конец XIX века, когда игра в тарок начинает сильно терять в популярности среди простого люда, образ «тарошного» Дурака оствался популярным, «особенным», поэтому, многие считают, видимо, что образ этот и нашел применение в качестве уже Джокера. Но версия эта, - крайне несостоятельна и особой популярность не пользуется. Но рассмотрим и ее также...
Традиционно Джокер изображается в шутовском колпаке с бубенцами. Три длинных конца колпака символизируют ослиные уши и хвост — атрибуты карнавальных костюмов во время римских Сатурналий и «ослиных процессий» раннего средневековья. Именно этот маргинальный персонаж и являет собой образ на карте Дурак в колодах Таро.
Джокер из игральной колоды «Dondorf Shakespeare», 1925
Также необходимо отметить, что, в карточной игре тарок/таро, Дурак, несмотря на то, что он «вне» основных 21 козырей, играет важную роль и часто берет карты даже самого высокого ранга, точно так же, как делает современный Джокер. В Центральной Европе Дурак или Sküs - самый высокий козырь; во французском Таро, он как «оправдание» (L'Excuse), которым можно сыграть в любое время, когда надо избежать обязательного хода картой той же масти что и козырная масть.
И Дурак и Джокер не принадлежат ни к одной масти и ни к одной «сборной группе» и не имеют своего собственного численного значения; таким образом, Джокер и Дурак в одиночку ничего не стоят, их сила и мощь проявляется только в сочетании с другими картами.
Если посмотреть на графическое изображение, то не нужно быть экспертом, что бы понять сходство двух этих карт.
Джокеры из колоды «Heimdal Spiellekort No.477» (Дания),L.Levison (52 +2 джокера), 1930 и колоды «Rummy» (52 +2 джокера), Union Spielkarten Fabrik, 1928
Дураки из колод Таро Swiss J11(1860) и Tarot De Paris (XVII век)
Известны некоторые поздние классические игральные немецкие, австрийские и итальянские карточные колоды, где мы видим, по сути, изображение уже не столько Дурака (Sküs в Австрии), сколь Джокера.
Tarock der Verkehrte Welt (78 карт), 1810-1820 (Naumburg)
Wiener Volkstypen Tarock No.1113 (52 +2 джокера), 1830 (Австрия)
Bracco (52 +2 джокера), Redinon Cortex (Италия), 1816 : интересно, что здесь у Джокера головной убор бога Гермеса-Меркурия
Нередко Джокера рассматривают как симбиоз таро карт Дурак и №1 Фокусник (Жонглер).
Колоды : Draeger Freres, «Hermes» (Франция), 1965 ; «Tarock mit Wiener Typen» (52 +2 джокера), 1885, (Австрия) ; «Wienerbild» (52 +4 джокера), 1934-1939, (Германия).
Draeger Freres (Франция), «Hermes», 1948дизайн Adolphe Mouron
Как бы там ни было, но история происхождения Джокера (как и карточных игр вообще) – довольно запутана и неоднозначна, что придает теме определенный флер загадочности. Таким образом, Джокер остался в колоде.
Джокер в виде шута вполне четко отображает саму натуру карты. Как правило, он может принимать совершенно разные значения, в зависимости от ситуации. Это вполне соответствует натуре придворного шута, которые зачастую были умными образованными людьми, умевшими всегда выискать выгоду из различных ситуаций.
Этот персонаж присутствует даже в играх, в которых он не требуется, например, в покере, который превзошел юкер по популярности. Бесчисленное количество производителей продолжают включать его в свои колоды.
Джокер принимает на себя различные роли в зависимости от игры.
В покере он сам не дает никаких очков, но может заменить любую карту, которая лучше всего подходит по ситуации (обычно только туз или необходимую для завершения стрита или флеша).
В некоторых разновидностях игр цветной и черно-белый джокер не равны. Разноцветный обычно старше своего собрата. Также они могут заменять карты разных мастей. Например, цветной – бубны и черви, а монохромный – пики и трефы. Также есть пасьянс с джокером, который подразумевает использование данной карты для решения проблемы, когда игрок «застревает» и не имеет возможности двигаться дальше.
Можно найти десятки игр, в которых нашла свое применение эта неординарная карта.
Иногда Джокера запускают в колоду всего на несколько бонусных раздач. Наиболее универсальное значение джокера подразумевает возможность его использования вместо любой другой карты для составления необходимой комбинации. Однако комбинации с его участием могут быть слабее «чистых» комбинаций или же сильнее их. Это, опять же, зависит от правил отдельно взятых игр. В некоторых играх джокер является картой, которой следует остерегаться и избегать. Чаще всего, это некоммерческие игры (например, «старая дева», в которой нужно сбрасывать парные карты).
В целом, образ джокера ассоциируется у большинства игроков с увеличением шансов на выигрыш, и эти ожидания вполне оправданы, ведь с джокером на руках выиграть обычно гораздо проще. Более того, Джокер часто вносит дисбаланс и некий элемент хаоса в установившиеся стратегии игры, что добавляет яркости и оригинальности привычным карточным развлечениям.
В целом, образ джокера ассоциируется у большинства игроков с увеличением шансов на выигрыш, и эти ожидания вполне оправданы, ведь с джокером на руках выиграть обычно гораздо проще. Более того, Джокер часто вносит дисбаланс и некий элемент хаоса в установившиеся стратегии игры, что добавляет яркости и оригинальности привычным карточным развлечениям.
Когда традиционная, стандартная колода из 52 карт используется для мантических целей, то часто в процесс запускают и Джокера, имеющего в этом случае значение, подобное карте Дурак в Таро. Иногда используются два Джокера : подход состоит в том, чтобы идентифицировать «черного» Джокера с нулевой картой Дурак, а «красного» Джокера с №1 «Фокусником» (Жонглером).
Джокер часто изображается с пиковым Тузом в руке : некоторые ранние Джокеры были специально разработаны, наряду со специальными пиковыми тузами для презентации бренда/производителя карт с соответствующей информацией. Следовательно, эти карты могут помочь в идентификации. Многие коллекционеры в первую очередь интересуются именно этими двумя картами. В игре «покер с джокером» (J-poker), вместо какого-либо туза (как правило, пикового) используется джокер.
Coeur (Германия), «Internationales Kartenbild»,1947. Josef Schneider (Австрия), «Canasta» (52+3J), 1962.
Интересно : в англоязычных странах, где пики считаются старшей мастью, пиковый туз традиционно считается самой старшей картой в колоде ; в европейской и американской поп-культуре туз пик считается «Картой Смерти» ; театр военных действий — частое место появления пикового туза ;
французы говорят «fichu comme l’as de pique» – «Проклятый, нечистый, как пиковый туз» ; пиковый туз нередко ассоциируется с «черной меткой» – в традиции Карибских пиратов, имело место вручение карты смерти, в роли которой выступал пиковый туз. Ее показывали лицам, подозреваемым в предательстве. Она показывала, что человеку грозит смерть или его не хотят здесь видеть.
*
Джокер и дурак-шут : много общего и пропасть между.
Что чаще всего приходит людям в голову, когда они слышат слово «шут»? Кто-то вспоминает средневековых придворных клоунов, а у кого-то это ассоциируется с ругательством. В целом все сойдутся во мнении, что это безобидный дурачок, бестолковый человек, но довольно забавный.
Но почему тогда Карл Юнг выделил шута в отдельный архетип? Какова роль шута в массовом сознании? И какую коммуникационную функцию в обществе выполняет шут? Юнг взял этот яркий образ (персонаж) из мифологии американских индейцев племени Виннебагос. Это нечеловек (сверхчеловек, животное, божественное существо), которым управляет его бессознательное. Им руководят бессознательные порывы. Этот персонаж воплощает в себе страсти и желания, которые неподвластны разуму. Его тело не является единым целым, так как он бесполый (не женщина и не мужчина). У него отсутствуют инстинкты. Он обладает сверхспособностями, но в тоже время неуклюжий.
Кто такой шут в историческом контексте?
В древних обществах шутов не было. Только в средние века появилось такое явление как шут. Что же он представлял собой?
С политической точки зрения он сопроводитель короля, т.е. во многом обладает неограниченной властью. Но он не помощник короля, шут – это пародия правителя, гротеск, искажение власти до полной неузнаваемости. Если вспомнить разные эпохи и поразмышлять о придворных шутах, то можно дать им такую характеристику: умные, проницательные, всесторонне одаренные: пели, играли на инструментах, плясали, шутили, развлекали всех. Им позволялось делать всё – безнаказанно говорить, совершать какие-то действия, за которые могли быть сурово наказаны представители высшей знати. У реальных средневековых королей часто бывали совершенно реальные шуты, которые не только смешили двор, но и говорили королям такую правду, за которую казнили любого другого. Следовательно, шут выступал в роли своего рода предохранительного клапана для королевства. В наши дни многие сатирики постоянно высмеивают политических лидеров точно так же, как шекспировские шуты пародировали королей. Архетип шута стал импульсом, породившим сам жанр политической сатиры.
С политической точки зрения он сопроводитель короля, т.е. во многом обладает неограниченной властью. Но он не помощник короля, шут – это пародия правителя, гротеск, искажение власти до полной неузнаваемости. Если вспомнить разные эпохи и поразмышлять о придворных шутах, то можно дать им такую характеристику: умные, проницательные, всесторонне одаренные: пели, играли на инструментах, плясали, шутили, развлекали всех. Им позволялось делать всё – безнаказанно говорить, совершать какие-то действия, за которые могли быть сурово наказаны представители высшей знати. У реальных средневековых королей часто бывали совершенно реальные шуты, которые не только смешили двор, но и говорили королям такую правду, за которую казнили любого другого. Следовательно, шут выступал в роли своего рода предохранительного клапана для королевства. В наши дни многие сатирики постоянно высмеивают политических лидеров точно так же, как шекспировские шуты пародировали королей. Архетип шута стал импульсом, породившим сам жанр политической сатиры.
С социальной точки зрения шут – это изгой, никто, маргинал, не человек вовсе, а сломанное зеркало, в котором по какой-то странной прихоти отражаются все пороки общества. И наконец, шут несет важнейшую культурную функцию: уличный музыкант/актер/фокусник-трюкач… Шут умел делать всё и не умел ничего. Над шутом смеется даже последний оборванец /нищий. Шут – это темная сторона вещей, та часть айсберга, что скрыта под водой, тень, которую отбрасывает каждый.
Так называемый цивилизованный человек забыл трюкача. Он вспоминает только переносный и метафорический смысл его образа, когда, раздраженный собственной беспомощностью, говорит о судьбе, играющей с ним злые шутки, или о заколдованных вещах. Он не подозревает, что его собственная скрытая и, очевидно, безвредная Тень обладает качествами, которые превосходят его самые дикие сны.
Таким образом, шут стоит как бы выше всего общества, выше всех человеческих законов, и ниже всех одновременно. При этом главное, что ассоциируется с шутом, главный его признак – это смех. Его наряд, манеры, шутки – все вызывает смех у толпы. Шут нередко заставляет нас смеяться над ситуациями, которые скорее печальны, нежели полны юмора (как и комедийный актер, поскользнувшийся на банановой
шкурке).
Своеобразную концепцию смеха развил французский философ Анри Бергсон. Бергсон считает, что смех является одной из характерных черт человека как «умеющего смеяться животного». По Бергсону смех вызывает все механическое, искусственное, когда оно проявляется в естественном, настоящем. Когда спотыкается серьезный политик, чихает лектор и.т.д. Т.е. смех рождается при обнаружении зазора между настоящим и подделкой, копией.
Получается, что смех шута – это зазор между правдой и злом, адом и раем, жизнью и смертью. В древних обществах такого зазора не было, потому и шут был не нужен. Для древнего грека сатиры, нимфы и дриады – абсолютно реальные существа, которые можно увидеть и потрогать. У древних римлян существовал даже бог фекалий. С появлением христианства сакральное было четко отделено от мирского, что привело своеобразному онтологическому хаосу. «Вечная битва Бога и Сатаны, и поле их битвы – душа человека».
Шутовство – это попытка указать людям на сакральное, гротескно изображая искусственное, человеческое. Архетип шута – это агония души, неспособной отличить добра от зла, правду от лжи и способной только смеяться, в первую очередь над собой. Смех шута – это смех человека посмотревшего в сломанное «квазизеркало» и увидевшего свое духовное уродство.
Таким образом, шут стоит как бы выше всего общества, выше всех человеческих законов, и ниже всех одновременно. При этом главное, что ассоциируется с шутом, главный его признак – это смех. Его наряд, манеры, шутки – все вызывает смех у толпы. Шут нередко заставляет нас смеяться над ситуациями, которые скорее печальны, нежели полны юмора (как и комедийный актер, поскользнувшийся на банановой
шкурке).
Своеобразную концепцию смеха развил французский философ Анри Бергсон. Бергсон считает, что смех является одной из характерных черт человека как «умеющего смеяться животного». По Бергсону смех вызывает все механическое, искусственное, когда оно проявляется в естественном, настоящем. Когда спотыкается серьезный политик, чихает лектор и.т.д. Т.е. смех рождается при обнаружении зазора между настоящим и подделкой, копией.
Получается, что смех шута – это зазор между правдой и злом, адом и раем, жизнью и смертью. В древних обществах такого зазора не было, потому и шут был не нужен. Для древнего грека сатиры, нимфы и дриады – абсолютно реальные существа, которые можно увидеть и потрогать. У древних римлян существовал даже бог фекалий. С появлением христианства сакральное было четко отделено от мирского, что привело своеобразному онтологическому хаосу. «Вечная битва Бога и Сатаны, и поле их битвы – душа человека».
Шутовство – это попытка указать людям на сакральное, гротескно изображая искусственное, человеческое. Архетип шута – это агония души, неспособной отличить добра от зла, правду от лжи и способной только смеяться, в первую очередь над собой. Смех шута – это смех человека посмотревшего в сломанное «квазизеркало» и увидевшего свое духовное уродство.
Шут меняет свои образы, маски, быстро перестраивается, меняет голоса и т. п. Персона и Тень, Правда и Ложь, Добро и Зло, Радость и Удовольствие, Жизнь в Игре, Оптимизм и Позитивное Творчество, Созидание и Напутствие, Согласие и Противоречие. Архетип Шута включает в себя клоуна, трикстера и любого человека, кому нравится играть и подрывать основы.
В литературе шуты часто играют ключевую роль. Особого упоминания стоят шуты из пьес Шекспира. Шут из «Короля Лира» был единственным, кто остался с обезумевшим королем в бурю и спас его от смерти. Шут Йорик был учителем Гамлета (что добавляет еще один штрих к феномену шута – он и слуга и учитель одновременно). В живописи шуты предстают как оторванные от реальности пророки, которых никто не слышит. Например, на картине Босха «Корабль дураков» изображен корабль полный грешников и только шут величественно стоит на корме не тронутый пороками мира людей. Нельзя не вспомнить, что Мефистофель из «Фауста» тоже превращался в шута. Образ шута в искусстве имел всегда исключительную важность. Шут мог быть кем угодно, как джокер в колоде карт может заменить любую другую в комбинации, но всегда оставался в стороне от земных забот.
Само явления шута исчезло с наступлением эпохи Просвещения, но архетип сохранился и до наших дней. Шутовской колпак примеряют на себя многие артисты, политики, музыканты… Архетип шута чрезвычайно сложен как по структуре, так и по функциям. Его роль может колебаться от увеселения народа до управления государством. В постмодернистском обществе функции шута преимущественно выполняет масс-медиа, особенно это касается телевидения. Но если в средневековье шуты учили людей смеяться над собой, то в современные шуты ставят перед собой куда менее высокие цели. Архетип шута теперь используется масс-медиа для повышения рейтингов и создания брендов, и стоит отметить, что этот архетип имеет огромное влияние на массовое сознание.
В современном сознании архетип шута сохранился в прежнем виде. И как было сказано выше, шут обладает неограниченной властью над всеми, но власть эта как бы случайна, в шутку. Например, в фильме Федерико Феллини «Сладкая жизнь» во время вечеринки в честь приезда американской кинозвезды приходит Фрэнки, полубезумный актер с замашками обезьяны. Он увлекает за собой толпу в диком танце, все почетные, уважаемые гости, элита итальянского общества, кружатся в первобытном танце во главе с Фрэнки. А в недавнем нашумевшем фильме «Квадрат» Рубена Эстлунда, еще один персонаж и также, с замашками и поведением обезьяны развлекает гостей, пока не начинает проявляться его «звериная», маргинальная сущность. И уже это, - пугает и эта сущность также имеет власть, но в шутку ли?
В современном сознании архетип шута сохранился в прежнем виде. И как было сказано выше, шут обладает неограниченной властью над всеми, но власть эта как бы случайна, в шутку. Например, в фильме Федерико Феллини «Сладкая жизнь» во время вечеринки в честь приезда американской кинозвезды приходит Фрэнки, полубезумный актер с замашками обезьяны. Он увлекает за собой толпу в диком танце, все почетные, уважаемые гости, элита итальянского общества, кружатся в первобытном танце во главе с Фрэнки. А в недавнем нашумевшем фильме «Квадрат» Рубена Эстлунда, еще один персонаж и также, с замашками и поведением обезьяны развлекает гостей, пока не начинает проявляться его «звериная», маргинальная сущность. И уже это, - пугает и эта сущность также имеет власть, но в шутку ли?
В этом случае мы имеем шута – трикстера. Архетип шута нередко является великолепным способом привлечь пристальное внимание, поскольку шут обожает сумасбродства. И Джокер – это усложненный вариант шута. Часто недобрый. За шутовской атрибуцией скрывается интеллект. Это принципиальное отличие Джокера от традиционного образа шута – клоуна. Разница между этими двумя образами огромна и очевидна, несмотря на то, что неискушенные люди их путают.
Клоун часто играет роль не по своей воле, которому диктует правила общество. Он несчастен, но не может смыть свой грим, так как боится осуждения или же ему не оставляют выбора жизненные обстоятельства. Это исключительно маргинальный типаж. Джокер же, надевает многочисленные маски шута, так как в них проще манипулировать окружающей его реальностью во многом превращая её в иррациональный хаос. Эти маски сменяются по его собственному желанию, в зависимости от того, чего он добивается в данный момент, и каким для этого требуется быть. У него свои принципы, для него не имеют значения социальные рамки и нормы морали.
Можно вспомнить блокбастер «Темный рыцарь», который запомнился всем великолепным Джокером, который представлял собой архетип хаотично-злого антигероя.
Именно Джокер, а точнее истерия по нему, наглядно показал нам, что люди вне зависимости от пола, возраста, социального статуса и прочих косметических отличий безумно влюблены в антигероев, злодеев и непростых персонажей и хотят быть похожими на них любой ценой. Это странная любовь, ведь Джокер сильно резонирует с архетипом Тени (впрочем, как и шут, во многом). Он является отрицательным персонажем. Все его действия несут как правило деструктивный характер не только для окружающих, но и для самого Джокера, более того, он, как лупа, гипертрофированно демонстрирует все пороки человеческого бытия. Джокер носит фиолетовый костюм и сражается при помощи предметов, которые стилизованы под реквизит клоуна и иллюзиониста.
Трикстер – это коллективный образ Тени, сумма всех низших черт характера людей. И поскольку Тень существует всегда как составная часть личности, коллективный образ может служить ее продолжением. Не всегда, конечно, он предстает как мифологическая фигура, но из-за возрастающего подавления и пренебрежения к первоначальным мифологемам он часто является соответствующей проекцией на другие социальные группы или нации.
Эти примеры показывают, что обществу всегда будут нужны Джокеры-шуты-трикстеры- шуты-Джокеры, в какой бы роли и форме они не выступали. Шута можно выдумать, нарисовать , и он от этого станет только еще более реальным, ведь природа его лежит в гротеске, искусственном преувеличении (вспомним грим, одежду шута), которого в реальном мире практически не существует, но к которому человек всегда будет тянуться как к символу неземной, возвышенной истины, которую невозможно понять, и над которой можно смеяться.
Джокер приглашает ИГРАТЬ, сам игрой и являясь. Он хочет, что бы играли «в него». Оборотной стороной как Шута, так и Джокера может быть тенденция играть на протяжении всей жизни, а не решать проблемы или задумываться над серьезными вещами.
Джокер приглашает ИГРАТЬ, сам игрой и являясь. Он хочет, что бы играли «в него». Оборотной стороной как Шута, так и Джокера может быть тенденция играть на протяжении всей жизни, а не решать проблемы или задумываться над серьезными вещами.
Arthur Schirmann (Австрия), «Wienerbild» (52+2джокера), 1929
И Джокер и Шут в одном лице представляет собой архетип, который наиболее полезен для того, чтобы справиться с абсурдностью современного мира и безликой, аморфной повседневной бюрократической рутиной, отчасти потому, что он ко всему относится очень легко, а отчасти – потому что больше всего ему нравится нарушать правила. По своей сути, политика Джокера-шута является анархической, что великолепно проиллюстрировала Эмма Голдман, знаменитая анархистка, которая сказала: «Если я не смогу танцевать, я не хочу принимать участие в вашей революции». Готовность Шута
нарушить правила ведет к инновационному, нетрадиционному мышлению. И здесь мы приходим к тому, с чего начали – любое нетрадиционное часто находится в области маргинального.
нарушить правила ведет к инновационному, нетрадиционному мышлению. И здесь мы приходим к тому, с чего начали – любое нетрадиционное часто находится в области маргинального.
Обществу нужны трансгрессоры. Оно устанавливает законы для того, чтобы их нарушали. Если все будут уважать установленные правила и подчиняться нормам: нормальное школьное образование, нормальная работа, нормальное гражданство, нормальное потребление, то все общество станет «нормальным» и окажется в застое.
Как только трансгрессоров обнаруживают, их немедленно выдают и изгоняют. Однако чем больше развивается общество, тем больше оно само начинает выделять яд, который заставляет его вырабатывать антитела. Таким образом, оно учится перепрыгивать все более высокие препятствия.
Хотя они и необходимы, трансгрессоры всегда приносятся в жертву. На них нападают, их освистывают, чтобы позже другие, «переходные по отношению к нормальным», которых можно назвать псевдо-трансгрессорами, смогли воспроизвести те же трансгрессии, но на этот раз смягченные, пережеванные, закодированные, обезвреженные. Это им достаются лавры изобретателей трансгрессии.
Но не нужно обманываться. Даже если знаменитыми становятся псевдотрансгрессоры, их единственный талант заключается в том, что они первыми заметили истинных трансгрессоров. А истинные всегда будут забыты и умрут в убеждении, что были не поняты и опередили свое время.
– Бернар Вербер, «Империя ангелов» (Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия относительного и абсолютного знания»).
В криминальном мире татуировка Джокера – шута, обрела большую популярность. Делают себе ее карточные шулеры и прочие мошенники как знак удачи в своих делах. Или заключенный, имеющий такую татуировку, хочет показать, как переменчива и непредсказуема его жизнь, что он не уверен в завтрашнем дне и судьба его вряд ли складывается легко. Чаще всего такой джокер изображается подмигивающим с карты. У азартных игроков он может фигурировать вместе с другими картами, сложенными в победной комбинации.
Использованная литература :
Юнг, К. Г. «Архетип и символ» ;
Юнг, К. Г. «Об архетипе Трикстера» ;
Дугин А. Г. «Философия Политики» ;
Бергсон. А. «Смех» ;
Бергсон. А. «Смех» ;
Марк М., Пирсон К.. «Герой и бунтарь. Создание бренда с помощью архетипов».