Ludovico Einaudi — Underwater (2022)

 

химеры Нотр-Дам-де-Пари

 

лохотрон: что такое "астрология"?

 

Человеческая раса всегда хотела контролировать будущее или, по крайней мере, предсказывать, что должно случиться. Именно поэтому столь популярна астрология. Она утверждает, что события на Земле связаны с движениями планет по небу. Это научно проверяемая гипотеза или могла бы быть таковой, если бы астрологи рискнули давать ясные предсказания, допускающие проверку Но они достаточно умны, чтобы делать свои прогнозы столь туманными, что их можно отнести к любому исходу. Утверждения вроде «личные отношения могут стать интенсивнее» или «вам представится благоприятная в финансовом отношении возможность» никогда нельзя надежно опровергнуть.

Однако действительная причина, по которой ученые не верят в астрологию, связана не с научными фактами или их отсутствием, а с тем, что астрология несовместима с другими теориями, которые были проверены в экспериментах. Когда Коперник и Галилей открыли, что планеты обращаются вокруг Солнца, а не вокруг Земли, а Ньютон открыл законы, которые управляют их движением, астрология стала крайне неправдоподобной. С чего бы положение других планет на фоне далеких звезд, каким оно видится с Земли, могло коррелировать с макромолекулами на небольшой планете, которые называют себя разумной жизнью ?

А ведь это именно то, в чем астрология хотела бы нас убедить. Некоторые теории, имеют не больше экспериментальных подтверждений, чем астрология, но мы верим в них, поскольку они совместимы с теориями, которые выдержали проверку. Успех законов Ньютона и других физических теорий привел к идее научного детерминизма, которую впервые высказал в начале XIX века французский ученый маркиз де Лаплас. Он предположил, что если мы узнаем положения и скорости всех частиц во Вселенной в один момент времени, то законы физики должны позволить нам предсказать состояние Вселенной в любой другой момент времени в прошлом и в будущем.

Зная, с какой скоростью брошен бейсбольный мяч, вы можете предсказать, сколько он пролетит. Другими словами, если научный детерминизм верен, мы, в принципе, могли бы предсказывать будущее и не нуждались бы в астрологии. Конечно, на практике даже такие простые уравнения, как те, что вытекают из ньютоновской теории тяготения, невозможно решить точно более чем для двух частиц. К тому же уравнения часто обладают свойством, называемым хаотичностью, из-за которого небольшое изменение положения или скорости в один момент времени приводит к совершенно иному поведению системы спустя некоторое время. Как знают те, кто смотрел «Парк юрского периода», крошечное возмущение в одном месте может повлечь за собой большие перемены в другом. Бабочка, взмахнувшая крыльями в Токио, способна вызвать дождь в Центральном парке Нью-Йорка…

Проблема в том, что последовательность событий невоспроизводима. В следующий раз, когда бабочка взмахнет крыльями, огромное множество других факторов окажутся иными, и они тоже будут влиять на погоду. Вот почему прогнозы синоптиков столь ненадежны. По той же причине мы не достигли больших успехов в предсказании человеческого поведения на основе математических уравнений, хотя законы квантовой электродинамики должны, в принципе, позволять нам вычислить всё в химии и биологии. Тем не менее, несмотря на практические трудности, большинство ученых успокаивает себя мыслью, что — опять же в принципе — будущее все-таки предсказуемо. Но вот астрологические измышления к этому не имеют никакого отношения…

Стивен Хокинг, «Мир в ореховой скорлупке».

Астрология – это один из видов мантики (гадания) и никак иначе. Толкование гороскопа – это вообще целый астрологический жанр, лежащий на стыке мантики и искусства.

Да, древние астрологические тексты четко показывают, что с момента своего возникновения и вплоть до средних веков астрологические трактовки носили весьма конкретный и практический, а отнюдь не символический характер, но нужно понимать, каково было мышление того, «древнего» человека. За неимением других объяснений окружающим событиям, явлениям природы, успеху или неудачи в делах, победы или поражения в войнах, наши «древние» предки и мыслили иначе… придумывали богов и духов, которые управляют событиями окружающего мира, также проецируя их образы на планеты – получая некое астральное воплощение того или иного божества. Основополагающей была вера в то, что с помощью определенных «знаний» (четко конкретизированных) реально и некое «видение» как на перспективу, так и для «здесь и сейчас».

До Карла Юнга и его теории о «коллективном бессознательном» еще было очень далеко. Было далеко и до современных течений популярной психологии, утверждающих, что "мысль материальна" и "позитивно мыслящий человек" будет притягивать в свою жизнь соответствующие события, – а ведь это можно отнести к разновидности все того же первобытного магического мышления. Вполне возможно, приветливый и активный человек скорее добьется успеха, чем пассивный и угрюмый. Однако утверждать, что мысли напрямую влияют на действительность естественно, глупо.

Однако…

Астрология как мантика базируется на простом принципе, всем известном – "Что вверху – то и внизу, то, что снаружи – подобно тому, что внутри". Существует версия, что используя тот или иной мантический прием, мы добиваемся того, что скрытый, неоформленный импульс как раз из того самого коллективного бессознательного проходит через наше индивидуальное подсознание и обретает проявленную форму в сознании. Таким образом, по сути, мы активизируем и свою интуицию, обращаясь в данном случае – к астрологическим символам.

«Древние» конечно же рассуждали совсем в другом ключе… И вообще, способы гадания в той же античности были многообразны – посредством снов (ониромантия), по полету птиц (ауспиции), по огню (пиромантия), по строению человеческого тела (морфоскопия и физиогномика), по «показаниям покойника» (некромантия), по внутренностям животных, по строению руки (хиромантия) ну и естественно по небесным явлениям и расположению светил (астрология).

Так, Джеффри Корнелиус очень верно оценил астрологию в качестве особой формы мантики – оккультного искусства гадания. Корнелиус подчеркивает, что это интеллектуальная форма мантики, и все же толкование гороскопа – это мантика, а не научная процедура.

Некоторые рассматривают гороскоп как некую «точку входа» или «портал» который представляет собой структуру, в пределах которой между собой взаимодействуют знаки Зодиака, «планеты», сетка домов, аспекты, «неподвижны» звезды и т.д…Более усложненный вариант – прогностические техники (или просто прогнозирование на основе эволюции радикса во времени), в контексте которых гороскоп (радикс) приобретает некие динамические черты (производные гороскопы).

В принципе, в астрологической практике как одной из мантических систем могут применяться любые авторские «сборки» и подходы ( наборы «планет», фиктивных точек, арабских частей и множество различных систем домификации как и т.д…)

А чем же астрология не является точно ?

Скажем, такой известный апологет проекта “психоаналитической астрологии” как Дэйн Радьяр не считал возможным называть астрологию естественной наукой, он даже открещивался от подобных оценок и подвергал откровенной критике проект «научной астрологии». Радьяр настаивал на том, что астрология – это особый сорт психоаналитической деятельности, орудие для роста человеческой личности. Понятно, что научное сообщество также не рассматривает астрологию в этом контексте.

На самом деле, сам термин «наука» не так расплывчат как кажется самим астрологам – апологетам астрологии как «науки». А кажется им очень многое. Некоторые астрологи в связи с этим оценивают оккультные дисциплины тоже в качестве особых наук. Вместе с тем, есть и такие, кто усматривает в астрологии даже естественную науку, подобную физике или биологии !

Хотя блеск естественных наук к концу XX века несколько потускнел, и у публики вновь обрели популярность эзотерические знания, идущие из далекого, донаучного прошлого, авторитет науки по-прежнему очень велик – без нее вообще немыслима нынешняя технократическая цивилизация. Поэтому астрологи и спешат заручиться авторитетом науки, а заодно, воспользовавшись ресурсом рационального знания, сыграть также на интересе к знанию иррациональному – сообщить, что астрология не только научная дисциплина, но также древнее, сакральное знание, убив, таким образом, сразу двух зайцев.

Во-первых, нужно сразу отметить, что астрологические схемы не соответствуют статистике, и в принципе уже это может служить основанием для того, чтобы вывести астрологию за пределы научного поля. Данный вывод подкрепляется также анализом принципов толкования гороскопов,– астрологические схемы создаются не эмпирически и вовсе не являются результатом «многовекового опыта», они строятся на основе свободных символических ассоциаций. Такого рода «соображения» также выводят астрологию далеко за пределы науки.

Астрология как наука – это, конечно, заблуждение, но все же заблуждение грандиозное, длительное существование которого было во многом связано с культурным контекстом античности и Средневековья. В связи с этим астрологи в апологетических целях очень любят разворачивать длинный список авторитетных лиц, разделявших астрологические заблуждения. Это, например, Пифагор, Платон и Птолемей, Роджер Бэкон и Тихо Браге, Иоганн Кеплер, Спиноза и Лейбниц. Некоторые из перечисленных выше имен относятся вовсе не к далекой древности, когда астрология была почти всеобщим и в чем-то понятным заблуждением. Так, Тихо Браге и Кеплер – это вообще лица первой величины, ученые, заложившие основы науки Нового времени. И совершенно очевидно, что все они находили в астрологии нечто, казавшееся им интеллектуально состоятельным. Скажем, Тихо Браге недоумевал, зачем тогда вообще звезды созданы Богом, если они никак не влияют на жизнь человека? К чему такая впечатляющая декорация? И это только сегодня такое соображение может показаться наивным, но когда-то культура имела совершенно иной ландшафт. Однажды Иоганн Кеплер заметил:

«Конечно, эта астрология глупая дочка, но, боже мой, куда бы делась ее мать, высокомудрая астрономия, если бы у нее не было глупенькой дочки».

Кеплер имел в виду то, что астрология давала ученым возможность заработка. Более того, самому Кеплеру, чтобы заниматься чистой наукой, приходилось подрабатывать на жизнь астрологической халтуркой. Но в некотором смысле астрология как потребность в составлении гороскопов способствовала наращиванию точности астрономических наблюдений, выявлению закономерности движений планет и составлению астрономических таблиц. То есть в этом контексте, исключительно устаревшем, она конечно же предстает как «наука». Более того, в позднее Средневековье она официально преподавалась во многих европейских университетах.

Стоит однако заметить, что далеко не все астрономы прошлого, даже в Древней Греции, были по совместительству астрологами. Пример – математик и астроном Евдокс (IV до н.э.), он еще в те времена советовал не доверять астрологам-халдеям.

Наука астрономия достаточно рано обрела собственный предмет, и все же астрологический импульс в ее развитии также присутствует. Есть даже мнение, что победе гелиоцентрической модели Коперника мы отчасти обязаны именно астрологии. В основе ее лежит геоцентрическая модель, и открытие Коперника в определенной мере способствовало краху астрологии, и все же система Коперника сделала астрологические вычисления гораздо менее громоздкими, и именно потому возможно, что астрология поспособствовала ее победе.

Есть также мнение, что некоторые разделы математики тоже обязаны своим развитием решению астрологических проблем, это, например, сферическая геометрия, тригонометрия и теория логарифмов. В связи с этим, астрологи нередко пишут о любви к их дисциплине Джона Непера, основателя теории логарифмов. Однако, это не является правдой.

Тесно с астрологией была связана также медицина и метеорология. Относительно медицины стоит упомянуть известное изречение Гиппократа, эксплуатируемое с корыстными целями астрологами, которые при этом забывают, сколько веков назад это было сказано : «Ни один врач не может успешно пользоваться медицинской наукой, если не знаком с астрологией». Стоит добавить, что в Средние века причины эпидемий чумы многие медики усматривали в неблагоприятном положении созвездий и планет. В частности, к такому выводу пришел после дискуссии, состоявшейся в 1350 году, медицинский факультет Парижского университета. Эта идея, разумеется, оказалось ошибкой, и, возможно, именно в медицинской астрологии труднее всего обнаружить какое-либо рациональное зерно, однако при огромном желании что-то можно найти и здесь.

Если говорить о научных теориях, то первый удар астрологии нанесла теория Коперника, поскольку астрология исходила из геоцентрической картины мира и рассматривала планеты в качестве астральных сущностей, фокусирующих свои энергии на Землю.

Вторым и решающим ударом по астрологии со стороны науки стала классическая механика, созданная Галилеем, Кеплером и Ньютоном. Дело здесь в том, что механика не находила никаких реальных механизмов влияния звезд и планет на судьбы – оккультный принцип «всеобщей симпатии» и символическая связь имиджа планет с характером людей не мог вписаться в парадигму механистической науки Ньютона.

«Возрождение» астрологии в XX веке связано уже исключительно с культурологическими причинами, а именно с креном в иррационализм, который отчетливо обозначился еще в конце XIX века.

Критерий верифицируемости и астрология

Вопрос о том, что такое наука и чем она отличается от не-науки, является предметом особой дисциплины – философии науки. В ее пределах был разработан целый ряд критериев демаркации, то есть «отделения», в данном случае отделения науки от ненаучных форм знания.

Проблема демаркации была очень внятно поставлена в философии науки в 20-е годы XX века логическими позитивистами. Для отделения науки от не-науки ими был разработан критерий верифицируемости. Если редуцировать все логические сложности этого критерия, он прост и заключается в следующем – научными можно считать лишь те утверждения, которые мы можем проверить при помощи фактов, оценить их как истинные или ложные. В отличие от научных утверждений метафизические конструкции в принципе не могут быть протестированы эмпирически. Так, утверждения – «мир представляет собой результат развития Абсолютной Идеи» или «вещи является отражением идеальных сущностей» – нельзя проверить никаким конкретными фактами, именно поэтому такие утверждения ненаучны и принадлежат метафизике.

Стоит подчеркнуть, что согласно критерию верифицируемости в число научных попадают в том числе те утверждения, проверка которых показала их ложность. В аспекте этого критерия такие утверждения нет смысла относить к метафизическим, поскольку они оказались доступны эмпирической проверке. Это, конечно, не означает того, что всякое ложное высказывание по определению оказывается научным, скорее наоборот. Но когда мы говорим о критерии верифицируемости, следует иметь в виду, что в его пределах эмпирически ложное высказывание не выводятся за пределы науки. При этом критерий верифицируемости является необходимым, но недостаточным критерием научности.

Итак, атрибутом эмпирической науки является верифицируемость –  принципиальная доступность ее концепций проверке. В таком случае удовлетворяет ли этому критерию астрология? В принципе она этому критерию удовлетворяет, поскольку можно собрать примеры, подтверждающие и опровергающие астрологические схемы – астрологические схемы вполне доступны проверке, при этом такие проверки почти всегда опровергают астрологические построения. В этом смысле астрологию можно считать ложной теорией, но, как уже говорилось выше, ложные концепции согласно критерию верифицируемости все равно остаются в научном поле.

Однако возможность верификации теории, проверки ее при помощи фактов еще не является достаточным условием научного статуса теории, и на это обратил внимание австрийский философ науки Карл Поппер. Свое представление о том, что такое наука Поппер создал, размышляя над свойствами трех концепций – теории относительности Эйнштейна, марксистской концепции истории и психоанализа.

Размышляя над этим, Поппер предложил новый критерий демаркации между наукой и не-наукой – фальсифициремость теории. Под этим термином Поппер понимал потенциальную доступность теории опровержению. Вообще то само слово «фалисифицируемость» обычно используется в ином смысле – оно означает возможность подделки данных, но в философии науки фальсифицируемость понимается именно в том специфическом смысле, – как потенциальная доступность опровержению.

В аспекте критерия верифицируемости научной могла быть признана любая теория, потенциально подтверждаемая или опровергаемая фактами. Однако оказалось, что существуют нечестные теории, которые можно подтвердить множеством фактов, но при этом очень трудно найти факты, при помощи которых эту теорию можно было бы как-либо опровергнуть. Уточнение Поппера, таким образом, состояло в том, что подтверждаемая фактами теория не обязательно является научной, она должна быть доступна не только подтверждению, но и опровержению.

В этом контексте Поппер упоминает астрологию. В книге «Предположения и опровержения» (1963) Поппер пишет о том, что астрологи собирают коллекции гороскопов, подтверждающих астрологические схемы, но от этого астрология не становится научной дисциплиной. Удовлетворяя критерию верифицируемости, астрология по мнению Поппера проигрывает в тесте фальсифицируемости.

Претензия Поппера, таким образом, состоит в том, что астрологи обращают внимание лишь на факты, которые подтверждают их схемы, но при этом забрасывают процедуру опровержения. Однако это не единственная претензия Поппера к этой дисциплине. Поппер также замечает, что астрологи намеренно формулируют свои предсказания неопределенно и таким образом ускользают от честной проверки. Абзац с этими двумя замечаниями по адресу астрологии из книги «Предположения и опровержения»:

«Астрологи до такой степени заблуждаются относительно того, что ими считается подтверждающими свидетельствами, что не обращают никакого внимания на неблагоприятные для них примеры. Более того, делая свои интерпретации и пророчества достаточно неопределенными, они способны объяснить все, что могло бы оказаться опровержением их теории, если бы она и вытекающие из нее пророчества были более точными. Чтобы избежать фальсификации, они разрушают проверяемость своих теорий» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983, с. 246).

В логическом тесте выясняется, возможны ли в принципе факты, противоречащие теории? Если нет, то теория явно ненаучна, пример – концепция идей Платона, она находится вне всяких эмпирических фактов, в области умозрительных рассуждений. В таком случае могут ли быть опровергнуты схемы астрологии в логическом тесте? Как свидетельствуют статистические проверки астрологических схем, сделать это можно, в этом смысле астрология выдерживает логический тест критерия. И все же одну претензию здесь сформулировать можно. Как заметил Поппер, прогнозы астрологов часто настолько туманны, что не допускают их фальсификации. И это явно претензия к астрологии на логическом уровне критерия фальсифицируемости.

Однако логическим тестом все не заканчивается. После теста на логическом уровне критерия фальсифицируемости следует тест на его методологическом уровне.

Методология – это дисциплина, занятая нормами и стереотипами научной деятельности. И если сначала выясняется, опровержима ли теория в логическом смысле, то на втором уровне – поведение лиц, ее разделяющих, их отношение к опровергающим фактам. Теория в принципе может быть вполне опровержимой в логическом смысле, но ее сторонники способны уцепиться за любимую теорию и сделать все, чтобы она выжила, причем даже в том случае, когда она откровенно опровергается фактами. Иными словами, теория может быть опровержимой как логическая конструкция и неопровержима как сообщество ее преданных приверженцев.

При этом можно выделить два методологических приема избегания опровержения любимой теории. Первый состоит в том, чтобы просто грубо игнорировать опровергающие факты. Этот способ вполне присутствует в случае астрологии,– приверженцы астрологии коллекционируют подтверждающие примеры и в упор не видят фактов, опровергающих их построения – они совершенно игнорируют многочисленные статистические исследования, опровергающие их схемы.

Но помимо такого грубого пренебрежения опровергающими фактами существует еще один, более тонкий способ избежать опровержения. Он состоит в том, чтобы создавать множество оправдательных гипотез ad hoc, то есть гипотез на каждый противоречащий ей факт. Скажем, если теория предсказывает существование где-либо новой звезды, а ее нет, можно сослаться на то, что у нас слишком слабые телескопы. Когда гипотеза создается, чтобы объяснить некое несовпадение между теорией и реальностью, в этом нет ничего плохого. Но когда существует великое множество противоречащих ей фактов и по всякому случаю для спасения любимой теории человек создает новую спасающую гипотезу – это уже признак методологического избегания опровержения и вырождения теории в псевдонаучную концепцию. В таких условиях правильнее строить новую теорию, а не держаться за старую.

Сам Поппер внимания на эксплуатацию астрологами гипотез ad hoc не обращает, однако активное использование таких гипотез имеет место, именно поэтому стоит остановиться на этом моменте.

Окружив себя гипотезами ad hoc, построив аппарат истолкования в свою пользу неудобных фактов или просто игнорируя их, теория может стать своего рода интеллектуальной тюрьмой для ее приверженцев. Именно это и происходит с астрологами.

Как уже было сказано выше, астрология – это мантическая система, гадание, – простым языком. Она занимается не только знаками Зодиака, но также планетами, которые могут быть самым различным образом распределены по зодиакальному кругу и находиться в различных аспектах друг с другом. Кроме того, это еще и система домов – деление небесной сферы с востока на запад на двенадцать секторов, каждый из которых ответственен за различные вопросы. Распределение по домам планет тоже позволяет сказать о клиенте очень многое. И это лишь базис, над которым астрологи создали еще целый ряд сложностей и тонкостей, - скажем, системы прогрессий и дирекций. Словом, возможности для создания астрологического портрета или прогноза велики, и когда такой прогноз проваливается, не оправдывает себя, то в гороскопе всегда можно найти некие уже оправдывающие элементы, позволяющие перетолковать его по-новому.

Эту особенность можно продемонстрировать на одном конкретном историческом примере, который в книге «Забытая наука» (1901) приводит Ф.Зелинский. В 484 году н.э., вскоре после падения Западной римской империи Леонтий – полководец императора Византии Зинона поднял мятеж и объявил себя в Антиохии царем. Его советник-астролог выбрал время для коронации и заверил, что планеты благоприятствуют его намерению. Тем не менее, затея Леонтия оказалась на редкость неудачной – императорские войска разгромили его армию. Сам он погиб, предварительно прикончив своего астролога.

Астрологи не могли пройти мимо этого случая и попытались разобраться в том, почему все кончилось так плохо. Они проанализировали гороскоп, составленный на время коронации. Вроде бы он в самом деле был неплохим – опасный Марс был там окружен с двух сторон очень благоприятными планетами – Солнцем и Юпитером, однако, как оказалось, Меркурий, который управлял днем и часом коронации был «болен», а именно – находился в наибольшем удалении от Солнца и в плохом аспекте с Сатурном (Зеленский Ф. Умершая наука. М., 1994, с. 53). Убедительно? На первый взгляд, вполне. Дело, однако, в том, что в гороскопе по причине его сложности при желании всегда можно найти осложняющие, опасные элементы. Гороскоп, как уже говорилось, является сложной системой элементов. При этом астрологи всякий раз обнаруживают совпадения, удачно объясняющие склонности той или иной личности, и остается лишь поражаться их виртуозности как истолкователей.

Примеров «удивительной проницательности» очень много, но все они, как правило – проявляются post factum, то есть после того, когда все события свершились.

Выше речь шла об использовании гипотез ad hoc в предсказательной астрологии, но претензии в смысле незаконного использования оправдательных гипотез ad hoc можно предъявить также другому астрологическому жанру – астропсихологии. То есть, опять же, любое отклонение гороскопа от реальности здесь не становится опровержением схем астрологии. Небесных тел на небе – великое множество и задним числом, сославшись на какую-нибудь планету или астероид, всегда можно «объяснить» любые отклонения Вашего характера от стандартных портретов знаков Зодиака.

Словом, в истолковании гороскопов астрологи весьма преуспели, и чтение таких истолкований – иногда захватывающее занятие. Проблема этого занятия уже была обозначена выше: выдвинуть гипотезы ad hoc и успешно истолковать гороскоп post factum при наличии способностей можно, но дело в другом – при этом реально предсказать ничего внятного не удается. Доказательство – провальная статистика астрологических прогнозов.

Честная научная гипотеза при столкновении с множеством явно противоречащих фактов опровергается и самоликвидируется, и тогда ученый начинает искать новую гипотезу, которая была бы более адекватна фактам. Нечестная гипотеза, вернее гипотеза, созданная нечестными в научном смысле людьми, в той же ситуации начинает искать на каждый опровергающий ее факт какую-нибудь оправдывающую гипотезу ad hoc, и, окружив себя их мощным «защитным поясом», спасается от опровержения. При этом она в некотором смысле выживает, но превращается в образец псевдонауки. Именно это и происходит в случае астрологии.

Итак, итог претензиям к астрологии в аспекте критерия фальсифицируемости. В логическом аспекте критерия фальсифицируемости астрологии можно предъявить претензии в том смысле, что прогнозы астрологов чаще всего отличаются невнятностью, и потому осуществить их проверку достаточно трудно. По сути – невозможно. И все же многие прогнозы астрологов вполне конкретны, в этом случае астрологии можно предъявить претензии в методологическом аспекте критерия фальсифицируемости, в аспекте поведения лиц, разделяющих астрологические заблуждения. Имеется в виду следующее – астрологи прибегают к двум незаконным способам избежать опровержения и спасти свою теорию. Они либо игнорируют опровергающие факты, либо защищают свои схемы при помощи множества гипотез ad hoc.

После Карла Поппера претензии к астрологии высказывались также другими известными философии науки. В связи с этим, стоит обратить внимание на комментарий к мыслям Поппера Томаса Куна, автора нашумевшей когда-то книги «Структура научных революций» (1962).

К рассматриваемой нами теме Кун обращается в работе «Логика открытия или психология исследования?».

На его взгляд, критика астрологии Поппером весьма уязвима. Кун справедливо замечает, что далеко не всегда астрологические прогнозы формулируются туманно. История знает множество примеров громко рухнувших астрологических пророчеств. В этом случае, астрологи для спасения своей теории от опровержения игнорируют факты или прибегают к гипотезам ad hoc. Однако Кун не обращает внимания на этот момент, он вообще не предъявляет претензий астрологии в аспекте ее незаконного сопротивления опровержении. Причина этого в том, что критика Куном астрологии основывается на его специфической философии науки.

Кун, разумеется, не отрицал эмпирического характера науки и соответственно важности процедур верификации и фальсификации, однако его взгляд на науку принципиальной иной, чем у логических позитивистов и у Карла Поппера. На самом деле в чем-то философия науки Куна, отталкивающаяся от идеи научных революций, похожа на философию Поппера, который делал акцент на опровержении и смене теорий. Дело, однако, в том, что согласно Куну опровержение господствующей парадигмы происходит не очень просто – она всячески сопротивляется опровергающим ее аргументам. Более того, это ее законное свойство – теория может самым различным способом сопротивляться опровержению, в том числе просто игнорировать неудобные факты. В этом смысле методологический тест критерия фальсифицируемости не работает так хорошо, как этого хотелось бы нам. По мнению Куна вообще очень трудно нащупать грань, за которой сопротивление новой парадигме становится явно ненаучным актом.

Согласно Куну научные теории часто сосуществуют с «аномалиями», фактами, работающими на их опровержение, но от этого они еще не становятся ненаучными. Специфика научной деятельности согласно Куну состоит не в попытках опровержения, а в решении «головоломок», то есть всевозможных научных проблем, но при этом строго в пределах господствующей парадигмы. Проблемы, которые в принципе не удается решить в рамках существующей парадигмы – «аномалии» – игнорируются и откладываются на будущее до лучших времен. Наконец, «аномалий» становится так много, что старая парадигма не выдерживает их груза и в результате научной революции сменяется новой парадигмой. Период между революциями Кун обозначил термином «нормальная наука».

Свои претензии к астрологии Кун предъявляет именно в рамках предложенной им схемы «нормального» функционирования науки. По его мнению признак ненаучности астрологии состоит в том, что провалы астрологических прогнозов не становится для астрологов «головоломками» – они не обременяют себя подобными проблемами и обычно просто игнорируют их.

При этом, Кун вообще называет астрологию не наукой, а «ремеслом», занятием подобным медицине, инженерии и метеорологии, в том виде, в котором они существовали сотни лет назад. Эти дисциплины представляли собой некие своды инструкций по работе с конкретными задачами. В каких-то случаях они давали сбои, но было бы абсурдным только на этом основании отказывать им во всякой состоятельности. Можно ли в этом обстоятельстве увидеть определенное оправдание астрологии? Раз все «ремесла» в той или иной мере дают сбои, зачем же тогда предъявлять к астрологии повышенные требования?

И все же претензии астрологии очень четко можно предъявить и в этом аспекте. Если следовать тексту Куна, перечисленные выше «ремесла» так или иначе занимались своими провалами, в результате они породили некие научные дисциплины, скажем, инженерия и метеорология держатся на физических теориях, а медицина на физиологии. Однако астрология в этом смысле ничего из себя не произвела. Можно было бы подумать, что она произвела из себя астрономию, и это в определенном смысле верно, но речь в нашем случае идет о другом – провалы астрологических прогнозов не породили никакой внятной теории, объясняющую мнимые астрологические влияния. Астрология по-прежнему представляет собой некий свод инструкций по толкованию гороскопов, а сами астрологи обычно не занимается «головоломками» даже сегодня.

Если не удается прогноз астронома, он предпринимает множество действий – перепроверяет данные, делает новые измерения, наконец, вводит изменения в теорию, скажем, объясняет движение небесных тел при помощи эпициклов, эксцентриситетов или эквантов. Напротив, для астролога неудача прогноза, как пишет Кун, не приводят ни к чему значительному. Почему же?

По мнению Куна дело здесь в следующем – астрологи обычно сообщают, что предсказание будущего индивидуума – чрезвычайно сложная задача, требующая величайшего мастерства и крайне чувствительная к малейшим ошибкам в данных. Между тем астрономические таблицы были неточны, а время рождения не всегда точно известно. Все это давало астрологам возможность увильнуть от ответственности при столкновении с провалами. Кун по этому поводу пишет:

«Существовало слишком много возможных источников затруднений, большая часть которых лежала за пределами знания, контроля или ответственности астролога. Соответственно, чьи-либо отдельные неудачи ни о чем не говорили и не ставили под сомнение компетенцию предсказателя в глазах его коллег» (Кун Т. Логика открытия идеи психология исследования).

Таким образом, астрологи, отказываясь заниматься «головоломками», прибегают к оправдательной стратегии, апеллирующей к принципиальной сложности предсказания будущего. Но можно ли считать использование такой стратегии дефектом одной только астрологии? Едва ли. Как замечает Кун, к подобной стратегии на самом деле прибегали и прибегают другие «ремесла», специализирующиеся на предсказании будущего, например, метеорология. И разве многочисленные неуспехи метеорологов и их апелляция к проблематичности предсказания погоды говорят о принципиальной несостоятельности их дисциплины?

Дело здесь на самом деле не в том, что другие «ремесла» тоже прибегают к описанной выше оправдательной стратегии, а в самой мере использования этой стратегии. Метеорологи и медики в значительно большей мере работают над ошибками, чем астрологи. Стоит заметить также, что в астрологии ситуация с факторами, осложняющими предсказание будущего, за последние века существенно изменилась – астрономические расчеты стали вполне точными. Что касается даты рождения, то она тоже может быть достаточно точной, и астрологические исследования Мишеля Гоклена строились именно на этом обстоятельстве. То есть возможности для оправдания провалов астрологических прогнозов существенно сократились. Тем не менее, в своей массе астрологи даже сегодня не хотят делать эти провалы предметом детального исследования, не превращают их в «головоломки». Они либо игнорируют свои провалы, либо прибегают к гипотезам ad hoc – задним числом перетолковывают гороскоп. Именно поэтому стоит поискать причины подобного нежелания астрологов заниматься «головоломки» вне соображений, высказанных Куном.

Почему же астрологи игнорируют «работу над ошибками»? Дело здесь в самом мышлении, которое господствует среди астрологов. Это магическое мышление. Магическое мышление – естественный способ мышления маленьких детей, которые еще не в состоянии отличить свои фантазии от реальности. В контексте мышления астрологов – это «прикладное применение» мифологического и религиозного мировоззрения. Вера во всеобщую обусловленность и взаимосвязанность.  В общем, в самом глобальном смысле это так и есть, но в контексте обсуждаемой темы она приобретает следующую форму: случайностей – не бывает. Поэтому, если происходит что-то неожиданное – это результат чьего-то замысла. В данном случае – звезд, планет и т.д. до бесконечности…

Самым универсальным магическим механизмом здесь является концепция кармы, позволяющая в принципе устранить из мира всякую случайность. Потому что если допустить в сознание мысль о том, что со мной или с миром может произойти все, что угодно, и при этом безо всякого моего или чужого замысла, то это, с одной стороны, обнажает мою незначительность перед лицом Вселенной, а с другой – лишает ощущения хотя бы иллюзорной, но безопасности. Например, идет человек по дороге, наступает на муравья – и тот погибает. Есть ли тут чей-то высший замысел, или данное обстоятельство – результат стечения множества обстоятельств, и если бы человек замешкался на секунду, то погиб бы другой муравей? Для спокойствия выживших муравьев будет лучше, если бы гибель их сотоварища была бы признана не случайной. И что при помощи специальных действий и анализа ситуации можно избежать повторения ситуации.

Вторая базовая установка – вера в объективность собственного субъективного опыта (если я это чувствую – то это правда, это не может быть иллюзия, самообман, галлюцинация). Это безусловное доверие собственному восприятию. Если я видел инопланетян, которые меня похищают, то скорее приму мысль о существовании инопланетян, чем мысль, что я сошел с ума.  Но как раз наше восприятие – крайне субъективная и недостоверная вещь.

Вера в особую значимость символов и событий. Если в мире нет ничего случайного, и есть некая сила, которая отмеряет, что должно с нами произойти, то она может посылать нам и знаки/знамения. Совпадение – это не совпадение, а некий знак.

Следующий момент – это апофения. Апофения (греч. apophene – высказывать суждение, делать явным) – нарастающий симптом, заключающийся в осмыслении не связанных между собой явлений и преувеличении их значимости. Термин был введен немецким психиатром Клаусом Конрадом, который определял апофению как «немотивированное видение взаимосвязей, сопровождающееся характерным чувством неадекватной важности».

Например, в некоторых племенах шаманы до сих пор проводят ритуалы вызова дождя. Случалось, что во время этих действий дождь действительно начинался. И шаманы, поверив, что это чудо свершилось благодаря им, раз за разом повторяют один и тот же ритуал. Случаи подтверждения эффективности наших «ритуалов» фиксируются в голове, а всё, что противоречит – забывается. Мысль, что мы можем контролировать что-то очень важное для нас, пусть даже на самом деле от нас ничего не зависит, притягательна. И мы «на всякий случай» плюем через левое плечо, стучим по дереву на удачу, берём счастливые амулетики на важные экзамены и обходим стороной чёрных кошек. Наш мозг постоянно ищет связи между объектами и явлениями, чтобы сделать мир понятнее, и часто находит логику там, где её нет. Эта особенность мышления и называется апофения.

Помимо астрологов, специализирующихся на заполнении астрологических разделов в популярных изданиях, есть также астрологи, занятые консультированием клиентов. Вообще консультирование – это вторая, если даже не первая статья доходов астрологов. Но здесь опять же требуется не наука, а некие специфические способности.

Стоит отметить, что целый ряд квалифицированных апологетов астрологии, начинавших в пределах «научного проекта», постепенно разочаровались в астрологии и стали ее критиками. К их числу относятся Джеффри Дин и Артур Мазер, авторы культовой среди астрологов книги «Современные достижения в натальной астрологии» (1977), а также Рудольф Смит, редактор журнала «Correlation». Обширное интервью об их истории разочарования в астрологии хорошо известны, но намеренно игнорируются и замалчиваются многими практикующими астрологами.

Почему же даже в пределах проекта «научной астрологии» все так предсказуемо и закономерно запущенно и плохо? Такое положение дел связано не только с тем, что объективные и качественные исследователи нередко разочаровываются в астрологии. Дело здесь состоит также в самой сути астрологии и в ее отношениях с классической наукой, а именно с тем, что астрология оказалась в Новое время после рождения физики Ньютона отторгнутой от нее.

Постепенно зародились заслуженные подозрения относительно того, что звезды вообще могут как-то влиять на судьбу человека. Такая гипотеза просто не вписывалась в классическую физику. Каким же образом можно было объяснить влияние звезд? Астрологи обычно апеллировали не к механике, а к оккультному принципу «всеобщей симпатии», к символическим толкованиям связи планет и судеб. Скажем, Марс обладает определенным мифологическим имиджем, и это является основанием для того, чтобы наделить человека, родившегося в знаках Овна и Скорпиона, управляемого этой планетой, соответствующими качествами. Такого рода построения в принципе противоречили типу мышления, созданному Галилеем, Ньютоном и Декартом, а потому люди научного склада стали игнорировать астрологию и заниматься гораздо более интересными и содержательными вещами.

Именно поэтому состояние «научной астрологии» является сегодня столь жалким, и нет никаких оснований полагать, что ситуация здесь вскоре изменится. Да и возможны ли здесь вообще какие-либо изменения ? История показывает, что, – нет. Потому как предмет этот скорее «мифологический» или, если точнее – гуманитарный.

*

Как уже было замечено выше, решающим фактором, который привел к падению астрологии в глазах научного сообщества, явилось рождение механики Ньютона. Эта парадигма в физике поставила под сомнение сам принцип «всеобщей симпатии», на котором держалась астрология, а потому стал совершенно непонятен механизм влияния звезд и планет на земные события. Однако в XX веке в результате революции в физике, связанной с рождением квантовой механики и теории относительности, стало понятным, что механика Ньютона, как минимум, не достаточно точна. В связи с этим некоторые апологеты астрологии усмотрели в неклассической науке возможности для оправдания астрологии.

Но дело не только в кризисе ньютоновско-картезианской картины мира, дело также в самом изменении культуры. В связи с этим апологеты астрологии обращают внимание также на то, что во второй половине XX века в культуре произошли кардинальные изменения, связанные с закатом проекта модерна – эпохи Просвещения и рождением новой мировоззренческой парадигмы – постмодернизма. При этом апологеты астрологии утверждают, что этой парадигме должен соответствовать новый образ науки, а именно «наука постмодерна». Сославшись на это, они пытаются втиснуть в рамки «науки постмодерна» именно астрологию как дисциплину.

Но что вообще такое «наука постмодерна»? И можно ли оценить астрологию в качестве дисциплины, отвечающей ее принципам? Для того, чтобы представить себе образ «науки постмодерна», необходимо сказать несколько слов по поводу вообще философии постмодернизма. Само по себе это явление обширное и разноликое. Оно воплощено в работах таких авторов как Жак Деррида, Жан Бодрийяр, Жак Лакан, Мишель Фуко, Жиль Делез и Феликс Гваттари.

Рождение постмодернизма относят к середине XX века и связывают с вступлением человечества в очередной цивилизационный кризис. В результате этого кризиса обнаружилась не просто несостоятельность, но даже опасность проектов, претендующих на универсальность и моноцентризм. Отсюда постмодернистская установка на сосуществование различных точек зрения без их вытеснения друг другом. Постмодернистский плюрализм рассматривается при этом как противовес тоталитаризму и фундаментализму. Но дело здесь не только в угрозах цивилизации, связанных с недавним противостоянием двух систем, всплеском религиозного фундаментализма и обострением экологических проблем, но также в самом усложнении жизни, в перемешивании различных культур – в процессе глобализации.

Постмодернизм подверг радикальной критике традиционные западные представления об истине, поставив во главу угла отказ от претензии на единоличную репрезентацию истины и монополизм в сфере познания. Результатом такого подхода явился эпистемологический и этический релятивизм – представление об условности когнитивных и моральных норм.

Достигнуть этого эффекта можно было лишь путем изменения самого представления об онтологии мира. Постмодернисты полагают, что так называемый «внешний мир» не является нагой и первозданной реальностью, с которой имеет дело наш разум. На самом деле разум всегда контактирует с интерпретациями этой реальности, которые созданы этим самым разумом. С точки зрения постмодернизма то, что мы принимаем за объективный мир и истину является лингвистической и социальной конструкцией, то есть некой структурой, в которой самое активное участие принимает наша сетка понятий-слов, а также наши интересы, духовные и корыстные. Таким образом, Истина в постмодернизме исчезает и заменяется целым набором сосуществующих и часто противоречащих друг другу истин. Для обозначения этого факта в постмодернизме нередко используется провокационная метафора – «смерть Бога».

Но это все чисто содержательные моменты, а еще стоит обратить некоторое внимание на саму форму построения постмодернистского текста, вытекающие из самого понимания реальности, свойственного постмодернизму. Имеется в виду склонность постмодернистов высказываться намеренно запутанно, туманно и заумно. И это вовсе не просто банальное желание пустить пыль в глаза, но также некая духовная практика. Для постмодернистов текст – это не структура, а процесс, словесная игра. Они в своих книгах пытаются децентрировать свои тексты, то есть освободить его от так сказать тоталитарных структур, претендующих на роль организатора всего текста. Способом такого децентрирвания является практика деконструкции, шизоанализа и языковых игр.

Если, скажем, говорить о практике деконструкции, то она является не только общим принципом обращения с Истиной, но также особой стратегией написания текста. По мнению разработавшего понятие деконструкции философа Жака Деррида она представляет собой особый процесс эмансипации слова от значения, «рассеивания» структур текста, в котором значения слов могут меняться, в котором каждый знак не является очевидным и отсылает к другому знаку, в результате чего при чтении происходит мерцание смыслов. Словом, это такая практика, которое делает текст, мягко говоря, плохо понятным для неподготовленного читателя. В связи стоит привести высказывание писателя (постмодерниста!) Виктора Пелевина, который в «Диалектике переходного периода» заметил, что у Жана Бодрийяра в тексте можно все слова переменить на противоположные по смыслу, и все равно получится хороший постмодернистский текст.

В связи с этим, стоит сказать пару слов об одной мистификации. В 1996 году в американском философском журнале «Социальный текст», публикующий работы постмодернистов, появилась статья французского физика Алена Сокала «Нарушая границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации». Статья была как бы приложением философии постмодерна к физике. При этом физическая реальность была представлена в качестве лингвистической и социальной конструкции, а сама статья была написана обычным постмодернистским стилем, то есть с наличием намеренно мутных и туманных высказываний. Там было много вообще абсурдных с точки зрения строгой науки суждений, которые он почерпнул в текстах постмодернистов. В конце концов, автор договаривается до того, что число “пи” является исторически условной и преходящей вещью – особой социальной конструкцией.

Несмотря на абсурдность содержания, текст был воспринят постмодернистами как выдающееся произведение и ответ критикам этой философии со стороны отсталых в философском смысле ученых. Дело, однако, было в том, что статья Сокала представляла собой розыгрыш – пародию на постмодернистский текст. Увы, склонность к непонятным и заумным высказываниям в данном случае сыграли с постмодернистами злую шутку.

Этот розыгрыш стал для Сокала отправной точкой для написания в соавторстве с Жанам Брикманом книги «Интеллектуальные уловки», посвященной в том числе и тому, насколько некорректно и произвольно создатели философии постмодернизма используют научные концепции (Брикман Ж., Сокал А. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. М., 2002).

Это, например, спекуляции постмодернистов по поводу топологии и мнимых чисел (Жак Лакан), математической логики (Юлия Кристева), неевклидовой геометрии и теории хаоса (Жан Бодрийяр), сингулярности и теории функций (Жиль Делез и Феликс Гваттари). Причем занимаются таким вещами, как видно выше, лица первой величины в постмодернизме. И то, что эти люди так некорректно мыслят в вопросах, где их можно без труда проверить, бросает тень сомнения на то, что они делают в области философии как таковой.

Бертран Рассел однажды заметил, что его освобождение от философии Георга Гегеля началось с того, что он обнаружил в его «Науке логики» рассуждение по поводу исчисления бесконечно малых, которое ему как математику показалось совершенно бессмысленным (Брикман Ж., Сокал А. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна).

Все это не означает того, что философия постмодерна как таковая является сплошным пустоцветом и провокацией. Есть в этой философии явно верные моменты, а ее антитоталитарный и антифундаменталистский пафос вполне понятен. Но сводить мир к конструкции разума и социума – в этом есть некий привкус солипсисзма. Постмодернизм весьма популярен среди гуманитарной интеллигенции, но научное сообщество к этой философии обычно враждебно, в этом смысле появление книги Жана Брикмана и Алена Сокала – двух физиков – вполне симптоматично. Этот скепсис ученых вполне ожидаем, поскольку наука, так как она до сих пор понимается, является детищем эпохи модерна – Нового времени. Без представления об Истине и объективной реальности она вообще плохопредставима. Это обстоятельство в свою очередь задает отношение постмодернистов к науке. Они вовсе не собираются сбросить науку с корабля современности, результатом такого рода акта был бы немедленный крах общества. Однако постмодернисты хотели бы потеснить «научный тоталитаризм», сделать так, чтобы научный взгляд на Космос не был единственным, а сама наука претерпела некоторую трансформацию, результатом которой стала бы особая «наука постмодерна».

«Наука постмодерна» она вся такая туманная и нестрогая, и совсем неудивительно то, что астрологи попытались пристроить в ее пределы свою дисциплину, придав ей, таким образом, подобие научного статуса.

В заключении, что же касается самой астрологии, то, до сих пор не устарела оценка, которую дал ей когда-то историк конца XIX века Огюст Буше-Леклерк. Он заметил по поводу астрологии следующее –  «это вера, которая говорит на языке науки, и это наука, которая не в состоянии ничем, кроме веры, подтвердить свои принципы». Втиснуть в пределы такой сомнительной вещи как «наука постмодерна» ее вполне можно, но от этого она никогда не станет полноценной наукой.

***

По материалам :

В. Алексеев

В.Г. Сурдин

М.Гокелен

А. Мазер

Д. Дин

Fuck Off New Ethics

 

Как нынче травят адекватных людей.

В июне 2020 года Джоан Роулинг язвительно прокомментировала в своем твиттере заголовок в одном из интернет-СМИ: «Мнение: после пандемии Covid-19 нужно создать более справедливый мир для людей, которые менструируют». Непривычная формулировка вызвала у писательницы насмешку, хотя Джоан сразу же попыталась объяснить свою позицию:

«Люди, которые менструируют. Уверена, что для этих людей есть какое-то специальное слово. Помогите-ка вспомнить...»

«Если пола не существует, то не может быть и влечения к своему полу. Если пола не существует, полностью стирается реальность, в которой живут женщины по всему миру. Я знаю и люблю транс-людей, но стирание концепции пола стирает возможность многих осмысленно обсуждать свои жизни. Говорить правду — это не проявление ненависти».

 

Однако другие пользователи твиттера не оценили ни самой шутки, ни последующего объяснения и незамедлительно указали Роулинг на ошибочность ее точки зрения:

«Не все женщины менструируют, и не все, кто менструирует, — женщины. Месячные бывают у девочек, небинарных людей, транс-юношей и транс-мужчин. Мы признаем, что к языковым переменам может быть трудно привыкнуть. И мы благодарны инклюзивным авторам и статьям».

Джоан стали обвинять в трансфобии и клеймить оскорбительным термином TERF (сокр. от trans-exclusionary radical feminist, «исключающая транс-людей радикальная феминистка»). Общественная организация GLAAD, представляющая интересы ЛГБТ-сообщества в СМИ, обвинила Роулинг в невежестве и жестокости. C резкой критикой писательницы и словами поддержки в адрес транс-людей выступили ее «кино-дети», сыгравшие главные роли в восьми фильмах о Гарри Поттере, — Дэниел Рэдклифф, Эмма Уотсон и Руперт Грин.

К ним присоединился и Эдди Редмэйн, исполнивший главную роль в «Девушке из Дании», фильме, где герой проходит через хирургическую смену пола. От Роулинг поспешили откреститься крупнейшие интернет-сообщества фанатов вселенной Гарри Поттера — MuggleNet и The Leaky Cauldron. Нашлись поклонники ее творчества, задавшиеся вопросом, не стоит ли начать жечь ее книги.

Однако Роулинг продолжает плыть против течения. В июле 2020-го Джоан выступила против гормональной терапии для детей-трансгендеров, сравнив ее с конверсионной — той, что используют для насильственной смены ориентации человека с гомо - на гетеросексуальную.

«Многие, включая меня, полагают, что перед нами новый вид конверсионной терапии для молодых людей с гомосексуальной ориентацией, которых на всю жизнь сажают на гормоны, способные вызвать бесплодие и/или полную сексуальную дисфункцию».

Ситуация продолжает накаляться. С одной стороны — Роулинг, ее твердая и взвешенная позиция и последовательность в ее выражении, а с другой — транс-активисты и сочувствующие. Довольно красноречиво их позицию обозначила трансгендерная модель Монро Бергдорф:

J.K. Rowling is not a scientist. She is not a doctor. She is not an expert on gender. She is not a supporter of our community.

She is a billionaire, cisgender, heterosexual, white woman who has decided that she knows what is best for us and our bodies. This is not her fight.

— Protect Trans Kids / BLM ✊? (@MunroeBergdorf) July 5, 2020

«Дж. К. Роулинг — не ученый. Она не врач. Она не специалист по гендеру. Она не поддерживает наше сообщество. Она цисгендерная, гетеросексуальная, белая женщина-миллиардер, которая решила, что знает, как нам и нашим телам будет лучше. Это не ее битва».

 

Сама Джоан опубликовала на своем сайте эссе, в котором объяснила, что заставляет ее высказываться о проблемах пола и гендера. Впервые она призналась, что в 20-летнем возрасте подверглась насилию. Не приводя подробностей, писательница взвешенно разъяснила, как борьба за права транс-людей может вступать в противоречия с соблюдением прав женщин.

«Шрамы, оставленные жестокостью и сексуальным насилием, не затягиваются, независимо от того, насколько вы окружены заботой и любовью и сколько денег вы заработали. Моя нервозность стала объектом шуток домашних, и я тоже считаю это смешным, но я молюсь о том, чтобы у моих дочерей не появилось поводов пугаться резких звуков или бесшумного приближения людей со спины, как было у меня».

«Я хочу, чтобы транс-женщины жили в безопасности. В то же время я не хочу, чтобы безопасность обычных девочек и женщин пошатнулась. Открывая двери женских туалетов и раздевалок мужчине, который верит, что он женщина (как известно, юридическая смена пола не требует хирургических операций или гормональной терапии), вы открываете их и всем обычным мужчинам, желающим попасть внутрь. Это простая истина».

«„Инклюзивный“ язык, именующий женщин „менструаторами“ и „людьми с вульвами“, оскорбляет, обесчеловечивает и унижает. Я понимаю, почему транс-активисты считают такой язык уместным и благожелательным, но для тех из нас, кто пострадал от мужской жестокости, он вовсе не нейтральный, а враждебный и отталкивающий».

Слава Богу, у Роулинг хватило ума не приносить никаких извинений этим «несчастным-оскорбившимся». Роулинг не спешит каяться, даже несмотря на упавшие продажи своих книг и непрекращающуюся по сей день критику. Браво!

Willi Sitte