Все суета
Екклесиаст,
сын царя и царь, сказал: суета сует, все суета. И еще сказал он: все — суета и
томление духа. Он говорил и многое другое, в частности и такое: кто умножает
познание, умножает скорбь; умный умирает наравне с глупым; все произошло из
праха и возвратится в прах. Это все тот же Екклесиаст сказал, что нет ничего
нового под солнцем: что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться.
Мало кто
теперь соглашается с этим. Стоит заикнуться, что, мол, еще Екклесиаст сказал
то-то и то-то, как тебе в ответ посыпаются контраргументы. А самолеты?! А
космические полеты?! А атомная энергия?! А медицина?! А?!. А?!. И если вы не
согласитесь со своим оппонентом, он перечислит вам все достижения цивилизации
за последние две тысячи лет. Слушаете вы его, киваете в знак согласия головой:
мол, да-да, конечно, — а про себя думаете: суета все это, суета сует, всяческая
суета и сплошное томление духа. Да разве не об этом говорил сын царя и царь
Екклесиаст?! Взгляни вокруг себя! Вот ученый. Он пятьдесят лет жизни угробил на
то, чтобы сделать полезный вклад в науку. Во всем отказывал себе. Ночей не
спал. Страдал. А кто знает о его вкладе в науку? Десяток таких же, как он,
чудаков; сотня проходимцев от науки, разворовавших его вклад и приложивших
огромные усилия к тому, чтобы о нем никто не узнал. А вот певец. Голосок
слабый. Да и слух не очень-то. Затянут в джинсы так, что половые органы вот-вот
разорвут их. Хрипит в микрофон чудовищную ерунду. Кривляется всеми членами. А
миллионы людей неистовствуют, слыша и видя это. И имя его у всех на устах. Вот
спортсмен, на долю секунды быстрее всех пробежавший какую-то дистанцию, на
сантиметр выше всех прыгнувший в высоту или на пол-оборота больше других
перевернувшийся вокруг себя. Его портрет во всех газетах и журналах. Сильные мира
сего почитают за честь встретиться с ним. И вот борец за лучшую жизнь для людей
в своей стране, проведший долгие годы в тюрьмах, передумавший все важнейшие
проблемы современности и потерявший все. Он скитается в поисках грошовой
работы. Выше бесед с низшими чинами служб безопасности он никогда не
поднимется. Вот знаменитая на весь мир актриса, которая не знает, как ей
истратить миллионы, и вот другая — безвестная, унижающаяся перед самыми
ничтожными проходимцами, чтобы заработать копейки. А взгляните на них! Вторая
красивее и талантливее первой. Но первая опередила ее на пути в кровать
режиссера. Послушайте этого замечательного политика! Даже в нашем мире, сплошь
набитом дураками, трудно найти дурака, который превзошел бы его по дурости. А
между тем нет газеты в мире, которая выходила бы без его портрета, его речи,
упоминания о нем. И послушайте вот этого, никому не известного человека. Какие
глубокие суждения! Какой точный анализ ситуации! Какие верные предсказания! Но
укажите мне одного политического деятеля в мире, который хотя бы выслушал его
совет, а не то что последовал бы ему! Нет памяти о прежнем, говорит Екклесиаст,
да и о том, что будет, не останется в памяти у тех, которые будут после. А
Данте! А Шекспир! Помним же мы о них! «Конечно», соглашаюсь я. А про себя
думаю: кто помнит, как помнит и зачем помнит? Не для них помнят, а для себя. И
не помнят вовсе, а прикрываются памятью и эксплуатируют ее. Какое дело вот
этому Иванову до Шекспира?! Он не понимает Шекспира, он не любит его, ему
скучно от Шекспира, он говорит о нем чушь. Но ему важно приобщить себя к
Шекспиру, дабы все видели, что он не просто Иванов, а Иванов, посягнувший на
Шекспира, причастный к Шекспиру и даже кое в чем превзошедший его. Нет памяти о
прежнем — прав этот сын царя и царь Екклесиаст. Есть лишь суета сует и томление
духа.
А как же
быть, если тебе не удалось не родиться и ты познал, что все есть суета? И даже
в этом, то есть в постановке самой проблемы, прав Екклесиаст: нет ничего нового
под солнцем. И в решении этой проблемы я в общем и целом следую ему: не
принимать участия в житейской суете, остаться в стороне и никому не мешать. Но
я не сын царя и не царь. Я — человек конца двадцатого века, живущий в
современном, сложном и лихорадочном обществе. И не так-то просто тут остаться в
стороне.
Суета сует
Екклезиаст,
сын царя и царь, сказал: «Суета сует, все — суета и томление духа».
— Я, —
говорит этот человек, — всю жизнь пытался идти против человеческой натуры. Я
был прям и откровенен, не унижался, держал слово, не обманывал, не лицемерил,
жертвовал собой… А итог? Я потерял друзей, семью, положение. Потерял веру в
человека, в себя самого, в свой идеал. Пришло
полное опустошение, одиночество и отчаяние.
Я потерпел
поражение. Против человеческой натуры идти нельзя. У человека должны быть все
мыслимые пороки. Положительный человек без пороков — урод, дурак или страдалец.
Я это понял, но слишком поздно. Некого предать. Некого обмануть. Некого
обидеть. Поздно, брат! Я уже не могу причинить никому зла вот до какого уровня
падения я докатился.
Хаос мыслей
Религия не
должна быть скучной и унылой. И не должна быть стадной. Она
должна быть индивидуальной и жизнерадостной, вернее, жизнеутверждающей.
Она не должна
унижать людей. Никакого коленопреклонения и ползания на четвереньках и на пузе!
Стоять и ходить прямо, с достоинством! Долой смирение! Да здравствует бунт,
отвага, бесшабашность, беззаботность!
Душа
Я исхожу из
факта существования души и не ищу ему научного объяснения. Это некоторая
данность, осознаваемая некоторыми людьми и очевидная им самим. Если человек
замечает в себе наличие души, ему не надо объяснять, что это такое. Если же не
замечает, ему не понять, что это такое, при любых объяснениях, подобно тому,
как слепому невозможно объяснить световые ощущения, а глухому звуковые. Душа
есть нечто подобное шестому чувству.
Если ты
ощутил в себе душу, то есть испытал озарение, знай, что тебе судьбою дан высший
дар из всех мыслимых даров бытия. Обладание им и есть высшее счастье. Береги
этот дар, храни его в чистоте, упрочивай и обогащай своей последующей
подвижнической жизнью. Не меняй этот дар ни на что иное, ибо мена будет
неравной для тебя. Все остальное в сравнении с ним есть прах, есть суета сует. Сделай
шаг по пути, к которому зовет тебя необыкновенный дар, и ты сам убедишься в
этом.
Некоторые
считают это психическим заболеванием. Пусть так. Но это — такое заболевание,
которое превыше всякого здоровья.
Я отвергаю
душу как некую идеальную и недоступную наблюдению субстанцию, считая ее не
менее данной реальностью, чем изучаемые наукой объекты. Душа доступна
наблюдению. Ее ощущает сам обладающий ею человек, а для других она проявляется
в его поведении. Я также отвергаю душу как нечто отделяемое от тела и способное
существовать вне его и независимо от него. Душа есть способность тела, есть
состояние тела. Я тем самым хочу изменить сам подход к явлениям духовности,
навязанный нам традиционной философией с ее бессмысленным противостоянием
материального и идеального. Я утверждаю, что имеется некая интуитивная, данная
в опыте душа. Откуда она взялась — не наше дело. Попытки объяснить ее с некоей
исторической точки зрения обречены на провал, ибо при этом не обнаруживается
ничего по самим правилам историзма. Эта основа сама есть начало пути, не будучи
завершением чего-то иного. Она есть абсолютное начало. Она либо есть, либо ее
нет.
Смертна ли
душа? Тело смертно, но понятия смерти и бессмертия лишены смысла в отношении
души. Душа не есть нечто переживаемое во времени. Это есть некое бескрайнее и
нетекущее состояние. Условно это можно считать установкой на вечность. Душа не
ориентирована на время и его окончание.
Душевность
выражается в поступках людей. Существует душевная оценка поступков людей,
отличная от других форм оценки. Она осуществляется в терминах добра и зла. С
этой точки зрения душевность можно также рассматривать как способность
различать добро и зло, стремление делать добро и препятствовать злу, радоваться
добру и печалиться злу.
Состояние
души (или душевное состояние человека) не есть дело медицины. Душевные болезни
не излечиваются лекарствами. Они излечиваются лишь cловом и делом, — словом,
воплощенным в деле, или делом, выраженным в слове. С этой точки зрения душа
есть единство слова и дела.
Что такое «Я»
Мы на
ничтожно краткое мгновение возникаем в жизни из Небытия и навечно исчезаем в
нем. И самое поразительное в этом чуде нашего кратковременного Бытия есть наше
«Я».
Философы и
ученые исходят из допущения, что в людях существует некое природное или
социальное «Я», существует объективно, то есть в том же смысле, в каком
существуют горы, моря, планеты, деревья, животные… Не в смысле материального
бытия, а именно объективно. Философы и ученые стремятся познать это «Я» по тем
же правилам, по каким они стремятся открыть строение атомов, молекул, хромосом.
Независимо от них якобы существует «Я», и задача их изучать его как данность.
Они видят задачу свою лишь в том, чтобы познать некоего данного «Человека»,
«человеческую натуру», «человеческую психологию (или психику)». На самом деле в
природе и обществе не существует никакого объективного «Я», ибо «Я» есть то,
что каждый из нас изобретает по своей воле и в силу своих способностей. А некое
более или менее общее (типичное) «Я» есть лишь результат того, что условия
изобретения «Я» у различных людей сходны.
То, что
считается психологией (психикой) человека, не открывается как нечто изначально
данное, а изобретается. Открывается лишь биология, лишь физиология. Психология
есть явление культуры, а не природы. Проблема человеческого «Я» в таком
понимании совпадает с проблемой «Как жить?». Как ты живешь, таково и твое «Я».
Ты можешь хорошо жить и иметь хорошее «Я». Ты можешь плохо жить и иметь плохое
«Я». Но не бывает так, что человек плохо живет, но имеет хорошее «Я», или
хорошо живет, но имеет плохое «Я». Ты можешь стремиться иметь хорошее «Я», но,
не умея достичь его, совершишь ошибки и плохие деяния. И тогда твое «Я» будет
уродом с отдельными хорошими чертами. Короче говоря, учение о «Я» есть учение о
житии, «Я» есть учение о житии.
А раз законы
человеческой психологии (законы «Я») не открываются в природе, а изобретаются
самими людьми, то открывается возможность изобрести такую психологию, чтобы мир
выглядел для тебя иначе, распространить ее среди людей (научить людей
изобретать в себе такое «Я») и сделать иную жизнь бессмысленной. Если мы не
можем изменить обстоятельства, то мы — можем изменить самих себя так, что
обстоятельства потеряют смысл и окажутся за пределами нашего человеческого бытия,
— вот коренная моя идея.
Но чтобы
различные общие элементы человеческого «Я» образовали нечто целое в тебе самом
и стали твоим индивидуальным (неповторимым) «Я», чтобы ты обрел власть над этим
«Я» и смог творить его по своему идеалу, для этого-то и требуется то неуловимое
и не определимое по правилам образования понятий начало, которое я именую
Душой. Одно дело — осознавать себя в качестве определенного «Я», на что
способны все нормальные люди, и другое дело владеть своим «Я» и творить его, на
что способны не многие.
Отношение
к жизни
Главное в
жизни — не воспоминание о прошлом и не ожидание будущего, а данная минута —
актуальное ощущение жизни в данный момент. Прошлое есть лишь постольку,
поскольку есть данный момент. Будущее есть лишь воображаемое настоящее и
применение к себе чужого жизненного опыта. Живи сейчас, каждую данную минуту.
Учись ценить настоящее. Почаще вспоминай о том, что ты живешь именно в эту
минуту. Вспомнив о том, что ты сейчас жив, удивись самому факту жизни, оглянись
вокруг и удивись чуду бытия. Это очень просто: опомнись вдруг, скажи себе, что
ты — жив и что это — чудо, что ты — человек, а не червяк, что ты осознаешь свое
«я». Чем чаще ты это будешь делать, тем длиннее будет твоя жизнь. Чем дольше ты
будешь удерживать в себе это состояние осознания факта жизни и удивления
бытием, тем глубже и богаче будет твоя жизнь. Длина ощущения жизни зависит не
от количества прожитых лет, а от доли продолжительности моментов ощущения
настоящего в физической протяженности времени. Богатство ощущения жизни зависит
не от обилия и разнообразия событий, а от силы моментов переживания любого
настоящего момента жизни, и в том числе бессобытийного. Но такому отношению к
жизни надо учиться. Его надо постоянно поддерживать в себе, нужно постоянно тренироваться
в нем. Такое отношение к жизни есть признак высокого развития духовности (или
душевности) человека, а все высокоорганизованное нуждается в усилии и заботе.
Наполнение жизни внешними событиями, воспоминания прошлого и планы на будущее
суть показатели низкого уровня организации духовности человека. Это все входит
в людей само собой, без усилий. Не нужно проявлять никакой заботы, чтобы
сберечь это. Это есть естественное падение вниз, тогда как отношение к жизни, о
котором я говорил вначале, есть карабканье вверх, есть стремление к полету. Оно
труднее. Но и награда за него выше.
О материальном благополучии
Я отвергаю
стремление к материальному благополучию, но я не настаиваю на отказе от него.
Современное общество в изобилии рождает соблазны. Но оно одновременно создает
возможности довольствоваться малым. Оно создает
возможность иметь все, не имея ничего.
Лучше не
иметь, чем терять. Надо суметь жизнь построить так, чтобы иметь, не имея.
Значит, надо установить, обладание чем означает одновременно отсутствие его.
Надо установить, в чем можно свести потребности к минимуму и в чем развить до
максимума. Причем с минимальными затратами, и максимальным успехом. Учись
терять. Учись оправдывать свою потерю и находить ей компенсацию. Не приобретай
того, без чего можно обойтись.
Ты и другие
Сохраняй
личное достоинство. Держи людей на дистанции. Сохраняй независимость поведения.
Относись ко всем с уважением. Будь терпим к чужим убеждениям и слабостям. Не
унижайся, не холуйствуй, не подхалимничай, чего бы это ни стоило. Не смотри ни
на кого свысока, если даже человек ничтожен и заслужил презрения. Воздай
каждому должное. Гения назови гением. Героя назови героем. Не возвеличивай
ничтожество. С карьеристами, интриганами, доносчиками, клеветниками, трусами и
прочими плохими людьми не будь близок. Из общества плохих людей уйди. Обсуждай,
но не спорь. Беседуй, но не разглагольствуй. Разъясняй, но не агитируй. Если не
спрашивают, не отвечай. Не отвечай больше того что спрашивают. Не привлекай к
себе внимания. Если можешь обойтись без чужой помощи, обойдись. Свою помощь не
навязывай. Не заводи слишком интимных отношений с людьми. Не лезь к другим в
душу, но и не пускай никого в свою. Обещай, если уверен, что сдержишь обещание.
Пообещав, сдержи обещание любой ценой. Не обманывай. Не хитри. Не интригуй. Не
поучай. Не злорадствуй. В борьбе предоставь противнику все преимущества.
Не насилуй
других. Насилие над другими не есть признак воли. Лишь насилие над собой есть
воля. Но не позволяй другим насиловать тебя. Сопротивляйся превосходящей силе
любыми доступными средствами.
Вини во всем
себя. Если у тебя выросли жестокосердные дети — ты воспитал их такими. Если
тебя предал друг — ты виноват, что доверился ему. Если тебе изменила жена — ты
виноват, что дал ей возможность измены. Если тебя угнетает власть — ты виноват,
что внес свою долю в ее мощь.
Не действуй
от имени и во имя других. Думай о последствиях своих действий для других — ты
за них (за последствия) в ответе. Благие намерения не оправдывают плохих
последствий твоих действий, хорошие последствия не оправдывают дурных намерений.
Тело съедают
незримые бактерии. Душу съедают мелкие заботы и переживания. Не
допускай, чтобы мелочи жизни овладели твоей душой.
Никогда не
рассчитывай на то, что люди оценят твои поступки объективно такой «объективной»
оценки вообще нет. То, что мы считаем объективной оценкой, есть то, как нам
самим хотелось бы, чтобы люди оценили наши поступки. Мотивы твоих поступков не
совпадают с тем, какие мотивы припишут им другие. Твои мотивы сами меняются со
временем, а часто многосторонни и противоречивы. Ты сам невольно ищешь
подходящие обоснования своим поступкам и даже оправдания их. Люди смотрят на
твое поведение с точки зрения своих интересов и в системе своего миропонимания.
Люди различны. Один и тот же поступок есть зло для одних и добро для других.
Более того, при оценке поступков людей даже истина фактов достижима лишь иногда
и лишь частично. Ты живешь, не понятый другими, и умрешь непонятым. Это общий
закон. Только тот, кто не претендует на некое объективное понимание своего
поведения другими, живет достойно человека. Смерть и забвение исправляют все
«несправедливости» в этом отношении. Добавь ко всему прочему умышленную ложь и
клевету, а также стремление людей идеализировать избранные личности. Помни: ты
есть единственный и высший «объективный» судья своего поведения, ибо оно есть
твое поведение, и ты волен судить его по своему усмотрению.
Ты и
идеология
Игнорируй
официальную идеологию. Любое внимание к ней укрепляет ее.
Знать или понимать
«Во многой
мудрости много печали, — говорил царь и сын царя Екклезиаст. Кто умножает
познания, умножает скорбь».
«Много
будешь знать — скоро состаришься», гласит старая поговорка. А наше
советское время добавляет: «…а неученых — тьма».
Прав был
Екклезиаст. Правы были наши темные и невежественные деды. Чрезмерное знание
порождает заблуждение, умственный хаос и в конечном счете опустошение. Часто
лучше не знать, чем знать. Лучше учиться понимать, чем копить знания. Знать
надо необходимый минимум, понимать же надо максимально много. Знание пассивно.
Понимание активно. Знание — то, что добыто другими. Понимание — то, что ты
добываешь сам. Знание есть обладание, понимание созидание. Понимание есть
способность приобретать знания в случае надобности и освобождать голову от них
после использования их.
Одиночество
«Человек
одинокий, — сказал Екклезиаст, — и другого нет». Екклезиаст прав, но… Но… Хотя
я еще молод, я в этом деле одиночества опытный специалист. Быть одиноким — моя
судьба и мое призвание. Но бороться против одиночества есть тоже мое призвание.
Но не судьба, к сожалению.
В
одиночестве есть свои плюсы и свои минусы. Но не в них дело. Суть одиночества в
другом. Твой жизненный путь пролегает так, что ты лишь внешне и случайно
соприкасаешься с другими людьми, причем — без взаимного проникновения душ. Это
самое мучительное состояние человека. Можно вынести любые страдания, кроме
одиночества. Одиночество- главная причина смерти. И выход из одиночества есть
лишь смерть. Для обычных людей самоубийство есть хорошее средство. Для богов же
— лишь путь на Голгофу.
Отношение к смерти
Смерть есть
прекращение жизни, есть отсутствие жизни. Так что жизнь после смерти есть
логический нонсенс согласно самому определению понятия «смерть». Аналогично
рождение есть начало жизни, и, по определению понятия «рождение», жизнь до рождения
есть тоже логический нонсенс. Я берусь чисто логически доказать, что данному
конкретному человеку невозможно снова родиться после смерти, а значит, и в
прошлом у живущего человека не могло быть других рождений и смертей. Живет
человек лишь один раз. И процесс его жизни непрерывен, то есть от рождения до
смерти идет непрерывная жизнь. Жизнь вообще есть то, что заключено между
рождением и смертью.
Если вы
сумеете в умершем теле снова воспроизвести живое существо, это будет уже
другое, а не прежнее «я». Если вы перенесете мозг данного человека в другое
тело, вы опять-таки получите другое «я». Есть пределы заменимости частей
человеческого тела, за которыми исчезает данное «я» и возникает другое.
Смерть
естественна. Почему же человек протестует против нее? Почему страх смерти есть
самый сильный страх для подавляющего большинства людей? Только ли в инстинкте
самосохранения тут дело и в нем ли вообще? Дело в том, что человек исторически
сформировался с установкой на вечную жизнь. В его организме не заложено
никакого механизма, вызывающего ощущение и предчувствие неизбежности смерти.
Умирая, человек не воспринимает это как исчезновение навечно. Он воспринимает
это как нечто временное. Вернее, он относится к моменту времени, когда он
умрет, не как к независимому от него и лежащему вне его жизненной линии, а как
к пределу, который лежит на его жизненной линии и к которому он будет
приближаться бесконечно долго (сравните это с парадоксом «Ахиллес и черепаха»).
Инстинктивный страх смерти не содержит в себе идеи бессмертия. Так что идея
смерти в ее беспощадном смысле есть продукт цивилизации. Это
открытие, сделанное человеком уже с помощью мышления.
Вечная жизнь
— страстная мечта смертных. Будь мы бессмертны, мы мечтали бы о смерти. Но что
такое вечность? Вечность есть время как таковое, чистое время. Вечно
существующее не ощущает хода времени. А жизнь без такого ощущения немыслима.
Жить — значит ощущать ход времени, то есть умирать. Не умирать значит не жить.
Только Ничто вечно.
Кроме того,
смерть милосердна. Вечная жизнь есть абстракция, имеющая смысл при том
допущении, что вечно живущее существо никто посторонний не убивает, что оно
ничем не болеет, не стареет. Ну а если бессмертному существу отрезали голову?!
Потеря жизни при условии, что другие будут жить вечно, — потеря кошмарная. Если
бы люди принимали во внимание это обстоятельство, никакого исторического
прогресса не было бы. Прогресс человечества есть отбор в ряде поколений. Смерть
есть условие эволюции. Я уж не говорю о том, что для миллионов людей смерть
есть единственный и наилучший способ решения их проблем. Как сказано:
В конце пути
постигнешь высшее ученье:
Жизнь есть
тоска проблем, а смерть есть их решенье.
Главное в
проблеме смерти — проблема жизни. Вопрос «Как достойно человека умереть?» есть
вопрос «Как достойно человека жить?». Загробная жизнь есть лишь абстрактная
экстраполяция жизни до гроба. «Вечная жизнь» после смерти есть лишь абстрактная
возможность вечной длительности прожитой жизни.
Помните!
Именно эта переживаемая сейчас минута вашей жизни есть миг вечности. Именно
этот ваш совершаемый сейчас поступок есть ваш вклад в бессмертие. Что посеешь,
то пожнешь. Проблема смерти для человека есть проблема его прошлого, а не
будущего. Смерть есть награда всему и наказание всему. От тебя зависит, в каком
обличье принять ее.
Лучше
умереть в драке или в какой-то катастрофе. Постарайся дойти до могилы на своих
двоих, не причиняя другим хлопот. Лучше умереть здоровым, чем больным. Слабые
цепляются за жизнь. Сильные готовы с большей легкостью расстаться с нею. Лучше
умереть, не ведая того и внезапно, чем глядя в лицо смерти и медленно. Счастливы
убитые в спину и из-за угла.
О
самоубийстве
Человек вправе
распоряжаться своей жизнью, но при условии, что у него нет никаких личных
обязанностей перед другими людьми оставаться в живых. Если у человека есть,
например, маленькие дети или больная жена, он не имеет морального права кончать
жизнь самоубийством. Если от человека зависит судьба товарищей, он точно так же
не имеет права по своей воле уходить из жизни. Аморально самоубийство как месть
другим людям, как проявление трусости, как стремление уйти от трудностей или от
расплаты за преступления. Человек имеет моральное право покончить жизнь
самоубийством, если выполнено упомянутое вначале условие и если самоубийство
приносит людям облегчение, а самого человека избавляет от ненужных страданий.
Например, человек, больной неизлечимой болезнью, причиняющей страдания, может
покончить с собой. Человек, не желающий быть обузой другим, с опустошенной
душой и потерявший интерес к жизни, — тоже. В таких случаях аморально
удерживать человека от самоубийства и возвращать к жизни в случае неудачной
попытки покончить с собой. Наоборот, надо таким людям предоставить возможность
покончить с собой наилучшим образом. Спокойно, без шума,
без театральности.
Собаки
Местные
собаки довольно часто реагируют на меня совсем не так, как их хозяева. Завидев
меня, они издалека кидаются ко мне, рвутся с поводков. Если им удается
сорваться с поводков или добежать до меня, прежде чем их остановят хозяева, они
лижут мне руки и лицо, смотрят в глаза, радостно повизгивают, улыбаются.
Хозяева сердятся, отзывают и оттаскивают их от меня. Они сопротивляются,
жалобно скулят и потом еще долго оглядываются на меня. И я рад им. Мы понимаем
друг друга. Как только устроюсь, первым делом заведу собаку. Но такую,
как я сам, — без поводка.
Притча о мудрости
Он вошел в храм, и ученики обступили Его.
— 0, Учитель! — воскликнули они. — Скажи, как нам быть? Мы
сожрали и выпили по тридцать рублей, а собрали наличными всего трешку. Нас ведь
в милицию заберут, это чревато последствиями.
— 0, дети мои, — сказал Он, — Из любого положения есть
выход. Идите в туалет. Там, в коридоре, слева, есть окно. Через него вы можете
избежать опасности.
И ученики вняли Его уловам. И покинули храм, сохранив
трешку. И явилась разъяренная официантка.
— А кто будет расплачиваться? — возопила она. Потом явился
директор храма.
— А кто будет расплачиваться? — возопил он. Наконец явился
милиционер.
— Кто-то должен расплачиваться, — спокойно, но строго сказал
он. Придется тебе, Лаптев, платить. Больше некому. Сейчас вот составим
протокольчик, и…
— Я его знаю, — сказал разочарованный директор. — У него нет
ни гроша. Дай ему пару раз по морде, чтобы неповадно было, и вышвырни вон.
