Дадли Райт. Элевсинские мистерии

Дадли Райт

Элевсинские мистерии и церемонии

Обряды посвящения

Два важных факта должны быть установлены относительно Мистерий: во-первых, традиционно для всех афинских граждан, а впоследствии по большей части и всех греков, а постепенно и многих иностранцев, стремящихся получить допуск к Элевсинским Мистериям единственно возможный способ – через посвящение; и, во вторых, Эвмолпидами осуществлялась щепетильная осторожность в том, чтобы убедиться, что только должным образом обученные люди, безупречные – или, во всяком случае, осмотрительные, репутация которых проверена временем. Раньше необходимым условием для Мистерий являлось, чтобы кандидат на посвящение являлся свободнорожденным афинянином, но с течением времени это правило смягчилось, пока в конце концов чужаки (как называли всех живущих за пределами Афин), иностранцы, рабы и даже куртизанки были допущены, при условии, что они были представлены мистагогом, который безусловно был афинянином.

Интересная надпись была открыта несколько лет назад, демонстрирующая тот факт, что муниципальные рабы города были посвящены в счет государственных расходов. Из исторических записей мы узнаем, что Лисий смог без какого либо труда включить на посвящение свою любовница Метаниру, которая была в то время на службе у куртизанки Никареты. Однако, было распространено строгое правило о том, что не может быть допущен никто из тех, кто был замешан в убийстве или является убийцей же, умышленным или случайным, или кто был признан виновным в колдовстве, а также исключилась все те, кто был приговорен к смертной казни за участие в заговоре или измене. Нерон добивался быть допущенным к Элевсинским Мистериям, но его кандидатура была отклонена из-за многочисленных кровопролитий, связанных с его именем. Антоний, когда он очистил себя перед миром от смерти Авидия Кассия, решил пройти посвящение в Элевсинские Мистерии, что послужило доказательством на тот момент, что никто не мог быть допущен в Мистерии из тех, кто был виновным по закону в чудовищной безнравственности или преступлении.

Аполлоний Тианский* жаждал быть допущенным к Элевсинским Мистериям, но жрец отказался принять его на том основании, что он был магом, и имел общение с другими, чем у Мистерий божествам, заявив, что он никогда не будет посвящать мага или раскрывать тайны человеку причастному к нечестивым обрядам.

* (прим. от переводчика) АПОЛЛОНИЙ ТИАНСКИЙ (греч.) Замечательный философ, родившийся в Каппадонии приблизительно в начале первого столетия; ревностный пифагореец, изучивший финикийские науки под руководством Евтидема; и Пифагорейскую философию и другие учения - у Евксена из Гераклеи. Он был посвящен жрецами храма Эскулапа (Асклепия) в Эгее, и научился многим из "чудес" в исцелении больных, совершаемых богом медицины. В Вавилоне он был посвящен халдеями и Магами. По возвращении из Индии, он показал себя истинным Посвященным, в то, что эпидемии и землетрясения, смерти правителей и другие события, им предсказанные, полностью сбывались.

Аполлоний парировал: "Вы еще не упомянули начальника моих преступлений, который, как и я, знает о посвятительных обрядах больше, чем вы сами, несмотря на это я пришел к вам как если бы вы были мудрее, чем я."

Жрец, когда он увидел, что недопущение Аполлония не было в какой либо степени принято толпой одобрительно, сменил свой тон и сказал: «Быть тебе посвященным, ибо ты кажешься мне в некоторой степени мудрым человеком, который пришел сюда." На что Аполлоний ответил: "Я буду посвящен в другое время, и это тот (упоминание имени), кто посвятит меня." Тем самым, говорит Филострат, он показал свой дар предвидения, он бросил взгляд и адресовал его тому, кто сменил жреца в дальнейшем и председательствовал над храмом четыре года спустя, тогда то Аполлоний и был посвящен.

Посвящение проходили люди обоих полов и всех возрастов, и игнорирование церемонии приводило к тому, что считалось едва ли не легкомысленным преступлением. На Сократа и Демонакса смотрели с подозрением и упрекали их в том, что они не проходили посвящения. Персы всегда демонстративно не допускались до церемонии. Афиняне обоих полов получали привилегию посвящения в детстве на представлении своим отцом, но это касалось только посвящения в первую ступень. Для второй и третьей ступени необходимо было достигнуть возраста совершеннолетия.

Посвящение для греков было тем же самым, что крещение для большинства христиан. Когда ограничения были смягчены, наплыв кандидатов на посвящение был так велик, что Цицерон имел возможность написать, что жители самых отдаленных регионов стекались в Элевсины чтобы быть посвященными. Так образом у тех римлян, что путешествовали в Афины, стало традицией использовать возможность и проходить посвящение. Даже императоры Рима, официальные главы римской религии, хозяева мира, приезжали к Эвмолпидам, чтобы сделать запрос о том, что они могли бы получить честь посвящения и стать участниками Священных Мистериях раскрытых богиней.

Хотя Август, который получил посвящение в 21 г. до н.э., не стеснялся демонстрировать свою антипатию к религии египтян, иудаизму и друидам, и он всегда тщательно соблюдал обет секретности, требовавшийся с посвященных в Элевсинские мистерии, и в случае, когда возникла необходимость приезда в Рим нескольких священников Элевсинского храма, чтобы ходатайствовать перед судом по вопросу привилегии, и в качестве доказательства говорить об определенном церемониале в связи с Мистериями, который не должен был разглашаться в присутствии непосвященных, то он приказал каждому, кто не получил привилегию посвящения покинуть суд, чтобы он и свидетели остались одни. Элевсинские мистерии не считались враждебными для благоденствия Римской империи, каким были религии египтян, евреев и древних бриттов.

У Клавдия, другого имперского посвященного, возникла идея о переносе места событий Мистерий в Рим, и, по словам Светония, он собирался запустить данный проект в исполнение, хотя было установлено правило, что в обязательном порядке основное сценическое представление Мистерий должно справляться на земле, по которой ступала нога Деметры и где сама богиня наказала возвести ее храм.

Посвящение императора Адриана (который преуспел там, где потерпели неудачу Клавдий, введя в правило празднование Мистерий в Риме) состоялось в 125 г. н.э., хотя он был представлен на Малых Мистериях весной и следом осенью в Великих Мистериях. В сентябре 129 года н.э., он снова был в Афинах, где он выдвинул себя на получение третьей ступени, и как известно со слов Диона Кассия, это подтверждается письмом, написанным самим императором, в котором он упоминает путешествие из Элевсин в Ефес, совершенное им в это время. Адриан является единственным имперским посвященным известный до сих пор тем, что упорно добивался и был принят во все три ступени. Поскольку он оставался в Элевсинах столь долго, насколько это было возможно для него по окончании посвящения, и не слишком опрометчиво предположить, что он был вдохновлен чем-то большим, чем любопытство или просто желанием проявить свое уважение.

Пока не ясно, был ли император Антонин посвященным, хотя из надписи следует, что возможно был, и что его следовало бы включить в список имперских посвященных. Оба, и Марк Аврелий и Коммод, отец и сын были посвящены в это же время, в Малые Мистерии в марте 176 года н.э., и в Великие Мистерии следом в сентябре. Септимий Север был посвящен прежде, чем он вступил на престол.

Как уже говорилось, существовало 3 ступени, и обычно мероприятие по посвящению было следующим:

В месяце Антестерионе, весеннем месяце цветения, что соответствует февралю-марту, в случае одобрения заявитель мог быть посвященным в первую ступень на праздновании Малых Мистерий и принять участие в их праздновании в Элевсионе в Агре, около Афин. Церемония посвящения в первую ступень проводилась с гораздо менее внушительным размахом, чем церемония посвящения во вторую или третью ступени Великих Мистерий. Однако кандидат должен был соблюдать целомудрие и неразвращенность в течение девяти дней до начала церемонии, в каждый из которых следовало носить венцы и гирлянды из цветов, и соблюдать вознесение молитв и жертв. Кандидаты на посвящение непосредственно перед самым празднованием проходили подготовку у мистагогов, особые духовные наставники отбирались для этой цели из семейств Эвмолпидов и Кериков. Им проводили инструктаж по истории о Деметре и Персефоне, об особенности необходимого очищения и других предварительных обрядах, о постных днях с детализацией допустимой пищи и того, что запрещено употреблять в еду, а также о различных жертвах, которые будут принесены ими и для них под руководством мистагогов.

Без этой предподготовки никто не мог быть допущен к Мистериям. Однако в этой предварительной инструкции не было ни тайной веры, ни догматического учения. Откровение приходило через созерцание священных объектов, показываемых во время церемонии жрецом, и таким образом передавались значения мистической формулы; но подготовка требовала от посвященных и накладывала секретность на церемонии, в которых посвящаемые участвовали, все те церемонии, что проводились в глухую полночь, создавали сильное впечатление и яркую надежду в отношении будущей жизни.

Ни один другой культ в Греции, не говоря о равнодушной римской религии, не имел ничего подобного или приближенного к ним, чтобы вознестись. Отказ от еды и питья в течение определенного периода до и после посвящения имел важное значение, но кандидаты не приписывали к этому действию какую либо идею изнурения или искупления грехов: это было просто реконструкция событий из жизни богини, и требовалось для того, чтобы тело могло стать более целомудренным. Чаши или освященные ваши или святая вода ставились перед входом в храм в качестве окропления. В случаях особенной или исключительной нечистоплотности дополнительная подготовка расширялась до двух или трех дней дольше и становилась необходимой, и назначалась помазанием масла или повторным погружением в воду. Внешняя физическая чистота, как результат погружения перед посвящением, была символом внутренней чистоты, которая возникла в результате посвящения. Одной из обязанностей мистагогов был присмотр за тем, чтобы кандидаты находились в состоянии физической чистоты как до, так и на протяжении всей церемонии. Согласно надписям, которые были обнаружены, по всей видимости существовали храмы или здания стоящие раздельно для очистки кандидатов от исключительной нечистоплотности. Посвящение в Малые Мистерии давало возможность новообращенным заходить не далее, чем в притвор храма.

Далее осенью, если неофит был совершеннолетним и утверждался жрецом, то мог быть посвящен в Великие Мистерии, во вторую ступень, а именно Mysta. Однако это не давало допуск ко всем церемониям проводимым в течение всего празднования Великих Мистерий. По крайней мере еще один год должен был пройти до третей ступени, а именно Epopta, которая требовалась прежде, чем он мог увидеть своими собственными глазами и услышать своими собственными ушами, все то, что происходило в храме в течение празднования Мистерий. Даже в этом случае была определенная часть храма и определенная часть церемонии, в которую могли входить и быть свидетелями происходящего только жрец и жрица.

По словам Плутарха, Димитрия, когда он возвращался в Афины, написал в республику, что по прибытии он намеревался быть посвященным и сразу же получить допуск, не только в Малые Мистерии, но также и Великие. Это было незаконным и беспрецедентным, и когда письмо было прочитано, Пифодор, факелоносец, был единственным человеком, который осмелился выступить против данного требования, и его сопротивление было совершенно безрезультатным. Стратокол выпустил указ о том, что месяц Мунихион следует полагать и называть месяцем Антестерионом, тем самым давая Димитрию возможность посвящения в первую ступень. Это было сделано, после чего был издан второй указ, по которому Мунихион был вновь изменен в Боедремион, и Димитрий был допущен к таинствам следующей ступени. Филиппидес, поэт, высмеивал Стратокла следующими словами: "Человек, который может сжимать целый год в один месяц", и Димитрию с посылом на его жилье в Парфеноне, следующими словами: "Человек, который превращает храмы в трактиры и приводит проституток в общество девственной богини».

Замысел посвящения по словам Платона был в возвращении души к тому состоянию, из которого она снизошла, и Прокл утверждает, что посвящение в Мистерии вытаскивало души людей из материальной, плотской и просто человеческой жизни и приобщало их к общению с богами.

"Счастлив тот человек", писал Еврипид, «который был посвящен в Великие Мистерии и проводит свою жизнь в благочестии и религии», и Аристофан правдиво представил общественное мнение, когда писал в своей комедии «Лягушки»: "Нам только солнце раздает свое благословение, мы всего лишь получаем удовольствие от его лучей, мы те, кто посвящен, и выполняет по отношению к гражданам и чужакам все деяния благочестия и справедливости".  

Прошедшие посвящение стремились подражать иносказательному рождению бога. Находясь в состоянии эпопта (созерцающего) должны были испытать определенное духовное возрождение и перейти в иное состояние существования, и им полагалось причудливо получить значительное увеличение озарения и знаний. До тех пор они были общедоступными и мирскими; теперь же они становились известными лишь посвященным и благочестивым.

Джевонс, в своем «Предисловии к изучению религии», говорит, что не клятву требовали от посвящаемого, но само молчание в целом усматривалось как акт почитания, а не как акт намеренного утаивания. Однако присутствует ощущение, что существует убедительное доказательство того, что клятва об умении хранить секретность требовалась и бралась у кандидатов на посвящение, во всяком случае, во второй и третьей ступенях, если даже не в первой ступени. Кроме того существуют письменное упоминание о преследовании граждан нарушивших свое обещание о тайне, которое они дали. Эсхил был обвинен за раскрытие подробностей Мистерий в театральной постановке, и он избежал наказания только доказав, что он никогда не был посвящен, и, следовательно, не мог нарушить какие-либо обязательства. Греческий схолиаст говорит, что в пяти своих трагедиях Эсхила говорил о Деметре и, следовательно, можно предположить, что в этих сюжетах уже затрагивались вопросы, связанные с Мистериями, а Гераклид Понтийский говорит, что в этом случае он был в опасности быть убитым народными массами, если бы он не сбежал в поисках убежища к алтарю Диониса, и Ареопагит добился смягчающего наказания и оправдал его на основании подвигов в Марафоне. Обвинением было возбуждено дело также против Аристотеля за то, что тот совершил погребальную жертву в честь своей жены в подражание Элевсинским церемониям. Алкивиад был обвинен в пародировании священных Мистерий на одной из своих пьяных пирушек, где он изображал жреца; Феодор, один из его друзей, изображал вестника; а другой, Политий изображал dadouchos; другие же спутники присутствовали в качестве посвящаемых и рассматривались в качестве мистов. Информация против него гласилa: -

"Фессала, сын Кимона, камера Лакаис, обвиняемый Алкивиад, сын Клиниана, в камере Скамбонис, кощунственно оскорбляли богиню Цереру(Деметру)  и дочь ее Прозерпину (Персефону), подражая их Мистериям и показывая их своим спутникам в своем собственном доме, надев на себя ту одежду, что носит первосвященник, когда он показывает святыни, он называл себя верховным жрецом, в то время как Политий назвался факельщиком, а Феодор, в камере Тигес, глашатаем, а остальную часть своих товарищей он назвал людьми посвящения и Братством Секрета; все это представление было вопреки правилам и обрядам установленными Эвмолпидами, Глашатаями и Священниками в Элевсине".

Алкивиад не предстал перед судом, чтобы ответить на обвинение, он был осужден как неявившийся в суд, и мера пресечения была в конфискации всего его имущества.  Все это имело место быть в 415 году до н.э. и данный эпизод создал определенную панику, так как многие известные граждане, включая Андокида, были причастны.

«Этот человек», говорил обвинитель Андокид, «облачившись в те же одежды, что и жрец, показывал священные предметы людям, которые не были посвящены и произносил слова, которые не допустимо повторять».  Андокид признал обвинение, но дал королевские свидетельские показания и назвал некоторые других, кто виновных вместе с ним. Он был награжден добровольным помилованием в соответствии с постановлением, которое выдал Изотмидис, но те, кого он назвал, были либо казнены или объявлены вне закона, а их товары конфискованы. Андокид впоследствии проник в храм, в то время как там шли Мистерии, и был обвинен в нарушении закона за это. Он защищался перед судом хилиастов, все из которых были посвящены в Мистерии, председателем суда являлся архонт-базилевс. Обвинительное заключение было подано сыном Кефиса, главным прокурором, и архонтом-базилевсом во время празднования Великий Мистерий, в то время как Андокид был еще в Элевсине. Андокид был оправдан, и констатировано, что сын Кефиса не сумел получить одну пятую часть голосов суда, в результате чего, в соответствии с законом в подобном случае, он должен был заплатить штраф в тысячу драхм и претерпеть необратимое исключение из Элевсинских храмов.

Диагорас был обвинен в брани по отношению к святости Элевсинских Мистерий выражающееся в том, чтобы отпугнуть людей от соискания посвящения, и награда в один талант* предлагалась любому, кто убьет его или два таланта любому, кто сможет доставить его в живым. Греческий талант оценивался приблизительно в 200 фунтов стерлингов.

* (прим. от переводчика) Тала́нт (др.-греч. τάλαντον, лат. talentum) — единица массы и счётно-денежная единица, использовавшаяся в античные времена в Европе, Передней Азии и Северной Африке. В Римской империи талант соответствовал массе воды, по объёму равной одной стандартной амфоре (то есть 1 кубическому римскому футу, или 26,027 литра). Талант был наивысшей весовой единицей в таблице греческих мер (собственно слово τάλαντον означало «весы»; затем «груз»).

Характерная черта античного риторического сочинения и неизменная тенденция промелькнули в 6 веке христианской эпохи:

«Закон карает смертью каждого, кто раскрыл Мистерии: тот, кому посвящение было открыто в видении, спрашивает одного из посвященных, что то, что он видел, соответствует ли действительности: посвященный молчаливо соглашается движением головы; и за это он обвиняется в отсутствии благочестия».

Поэтому очень тщательно соблюдалось неразглашение секретности Мистерий и церемониала, чтобы они не стали известны кому либо из непосвященных. Подробности тем не менее обнаруживаются разными путями, но с основном через античные литературные произведения и надписи. Шаг за шагом, кусочек за кусочком старательного исследователя, который был вознагражден открытием разобщенных и отдельных фрагментов, которые сами по себе не дают определенной информации, но взятые в совокупности образуют совершенную мозаику.

Хотя было строго запрещено раскрывать, что происходило в пределах священного огороженного места и в Зале Посвящений, это позволило точно установить главную цель посвящения и преимущества, получаемые от действия. Не только нарушение обязательства по сохранению тайны данное при посвящении каралось жестоко, временами вплоть до взыскания или состояния, но иногда случалось и нападение на храмовый корпус непосвященными, что считалось преступлением столь же нечестивого и гнусного свойства. В силу того, что законы и порядки были не писаны, начиная с самых отдаленных времен, зачастую наказание смертью выносилось за несерьезные по своей сути проступки, хотя нападение на храмовый корпус было конечно тяжким преступлением, и только потому, что они посягнули на религию. Вероятно именно в силу таких неписанных законов, священники приговорили к смерти двух молодых акарнанианцев*, которые по незнанию вторглись в священные пределы. Так случилось, что они не преднамеренно смешались с толпой в сезон Мистерий и вошли в храм, но вопросы заданные им вследствие их неосведомленности по данному делу, выдали их, и их появление без приглашения каралось смертью. Это произошло в 200 году до н.э. и Римом была развязана война против Филиппа V Македонийского по жалобе опять таки правительства Афин, что царь хотел наказать их за то, что они столь строго использовали древние законы в отношении этих двух правонарушителей, который были признаны виновными лишь за то, что проникли в храм в Элевсине без предварительного получения посвящения.

* (прим. от переводчика) Акарнания (греч. Ακαρνανία) — историческая область на Западном побережье Центральной части Греции, в настоящее время ном Греции. Ограничивалась с севера Амбракийским заливом, с юга — Калидонским заливом, на востоке, по реке Ахелоос граничила с Этолией. В море, напротив Акарнании Итака, родина Одиссея, и множество других островов. Жители Акарнании занимались в основном земледелием, область не играла заметной роли в греческой истории. Согласно Аполлодору, города в Акарнании основали Амфотер и Акарнан, сыновья Алкмеона, навербовав переселенцев в Эпире

Однако, никакого судебного взыскания не было определено в отношении фанатичного эпикурейского евнуха, который с целью доказать, что боги не существуют, вломился, богохульничая, в ту часть святилища, в которую имели право входа только жрец и жрица. Элиан утверждает, что в конце концов божественное наказание настигло его в виде болезни. Гораций же признавал, что он не будет рисковать своей жизнью и заходить в воду в компании того человека, что раскрыл тайну Мистерий.

Два дня до посвящения во вторую и третью ступени проводились кандидатами в отшельническом уединении и при соблюдении строго поста. Это было «уединение» в самом строгом понимании этого слова. Голодание практиковалось не только как подражание страданиям Деметры, когда она искала Персефону, но и из-за угрозы соприкосновения со святыми предметами, будучи нечестивым, непорочное с порочным. Также это объясняет, почему считалось нечестивым даже говорить о Мистериях тому, кто еще не был посвящен, и особенно опасным признавалось участие столь аморального и нечестивого персонажа в церемониях даже просто в качестве зрителя. С тех пор наказание выносилось государством, которое было за место божественного гнева или предотвращало его, иначе подобное осквернение могло отразиться на обществе в целом.

При входе в храм на табличках размещался лист, который содержал список запрещенных продуктов. В список входили несколько видов рыбы : рыба-гудок, морской петух, крабы и кефаль. По всей вероятности рыба-гудок известна как Sciæna Aquila, средиземноморская рыба, которая производит шум под водой, который сравним с ревом, жужжанием, урчанием или свистов, а ее воздушный пузырь является той частью тела, которая издает этот звук. Данный вид рыбы очень почитался римлянами. В Галерее Рыб в Британском музее (Природный музей) напротив входа из Зоологической библиотеки представлена большая Sciæna, не Aquila, хотя очень на нее похожа. Рыба-гудок и крабы считались нечистыми, первая потому, что она делала кладку яиц через рот, а вторые потому, что ели грязь, которую извергали другие рыбы. Морской петух был признан негодным из-за своей плодовитости, доказательством которой служила тройная кладка яиц ежегодно, но, по мнению некоторый авторов, данная рыба была признана негодной еще и потому, что ее нельзя было есть из-за ее ядовитости. Вполне возможно, что и другие виды рыбы были под запретом, и Порфирий вполне возможно преувеличивал, когда говорил о том, что любая рыба была под запретом. Птица, разводившаяся в домашних условиях, такая как куры и голуби, также была в списке запрещенных, как и бобы и некоторые овощи, который были запрещены по мистическим соображениям, о которых Павсаний говорил, что он не смеет раскрыть, кроме как посвященному. Вероятная причина заключалась в том, что они были связанны в некотором роде со скитаниями Деметры. Гранаты конечно же были запрещены из-за эпизода употребления его зерен Персефоной.

Кандидаты тщательно информировались обо всех этих правилах перед началом празднования. Изначально информирование кандидатов было под руководством жреца, который, следуя примеру своего предка – Эвмолпа, заявлял свое преимущественное право на подготовку кандидатов, а также передачу им знаний божественных Мистерий. Но постоянно растущее число кандидатов потребовало использовать дополнительных наставников, и конкретно эта работа была передана на попечение мистагогов, которые готовили кандидатов как индивидуально, так и группами, жрец оставлял за собой право проведение общего инструктажа. В ходе церемонии посвящения определенные слова должны были произноситься кандидатами, и они становились им известны заранее, хотя, конечно, отдельно от контекста.

Прием во вторую степень имел место быть в течение ночи между шестым и седьмым днями празднования Мистерий, кандидаты, будучи с завязанными глазами, приводились в храм, и церемония открывалась молитвами и жертвоприношениями вторым архонтом. Кандидаты были увенчаны венками из мирта и, входя в здание, они погружали руки в освященную воду – тем самым формально очищая себя. Соль, лавровый лист, ячмень и венцы из цветов также использовались для очищения. Священники, облаченные в свои жреческие одеяния, выходили вперед для того, чтобы встретить кандидатов. Эта стартовая церемония проходила во внешнем зале храма, сам же храм был закрыт. Затем герольд выходил вперед и произносил воззвание: «Прочь все мирское. Уходите все те, кто не очищен и чьи души не освобождены от грехов». В более поздние годы данная формула подверглась изменению, и вместо этого глашатай провозглашал: «Если какой-либо атеист, христианин или эпикуреец пришел шпионить развлечения для, пусть немедленно удалиться, но пусть останутся те, кто надеется остаться и быть посвященным для благого будущего». Это была последняя возможность для того, чтобы уйти для любого, кто не был служителем культа, но имел возможность войти в огороженную территорию, и, если впоследствии он обнаруживался, то наказанием была смерть. Для того, чтобы убедиться, что ни один самозванец не остался, все те, кто присутствовал должны были ответить на некоторые точно установленные вопросы. Затем все снова погружали свои руки в освященную воду и повторяли свой обет о сохранении тайны. Кандидаты на посвящение затем снимали свои обычные одеяния и накидывали на себя новые. Сделав это, священники желали им удовольствия от всего того неимоверного счастья, которое влечет за собой посвящение, и затем они покидали кандидатов, оставляя их одних. Через несколько минут помещение, в котором они находились, погружалось в полную тьму. Были слышны плач и странные шумы; раздавались ужасные раскаты грома, казалось, что они будто бы расшатывали фундамент храма; яркие вспышки молний озаряли темноту, делая ее еще более страшной, в то время как свет от огня все настойчивее создавал устрашающие формы. Вздохи, стоны и крики боли раздавались со всех сторон, похожие на вопли осужденных в Тартаре. Невидимые руки хватали послушников за руки, вырывали им волосы, избивали и бросали на землю. Затем слабый свет давал возможность видеть на расстоянии, и страшная сцена представала перед их глазами. Врата Тартара были открыты и обитель осужденных представала перед ними. Они могли слышать крики мучений и напрасных сожалений тех, для кого рай был потерян навсегда. Более того они могли свидетельствовать об их безнадежном раскаянии: они видели, а также слышали, все мучения осужденных. Фурии, вооруженные беспощадными бичами и пылающими факелами, заставляли несчастные жертвы непрерывно двигаться взад и вперед, не давая им ни минуты покоя. Между тем можно было слышать громкий голос жреца, который представлял земной суд, и который объяснял смысл того, что происходило перед ними, тем самым предупреждая и запугивая посвященных. Вполне можно себе представить, что все эти устрашающие сцены были настолько ужасающими, что очень часто капли пота от пережитых страданий появлялись на челе послушников. Воющие собака и даже телесные демоны, как говорят, появлялись перед посвященным до того, как сцена сменялась.

Прокол в своих «Комментариях к Алкивиаду», говорит: «В самых священных Мистериях, до явления бога, известного рода земные демоны устремлялись вперед, тем самым концентрируя внимание на превосходстве непорочности». Наконец врата Тартара закрывались, и сцена внезапно преображалась, и внутреннее святилище храма открывалось перед посвященными в ослепительном свете. В середине стояла статуя богини Деметры ослепительно украшенная и сверкающая драгоценным камнями; небесная музыка очаровывала их души; безоблачное небо осеняло их; появлялись благовонные ароматы; в отдалении почетные зрители видели цветущие луга, где блаженные танцевали и развлекали себя невинными играми и развлечениями. Из числа других писателей сцена была описана Аристофаном в его «Лягушках»:

Геракл: Путешествие долгое. Для Вас оно будет проходит прямо через большое озеро ужасной глубины.

Дионис: Тогда как же я смогу переправиться через него?

Геракл: Так лучше на маленькой лодке: старик, который занимается этим, доставит Вас чрез него за плату два оболе.

Дионис: О Боже! Сколь влиятельны эти два оболе по всему миру. Как они ухитрились достать их здесь?

Геракл: Тесей принес их. После этого Вы увидите несметное количество очень ужасных змей и диких животных. Затем большая топь и бьющий через край помет; и в нем увидишь ты лежащих из тех, кто когда либо в каком либо месте обидел своего гостя или избил свою мать, или нанесший удар по лицу отца своего, или принесший клятву и отрекшийся от нее … А после легкое дуновение флейт повеет вокруг Вас, и Вы увидите очень красивый свет, как и в этом мире, и рощи мирты, и счастливые хоры мужчин и женщин, и громкое хлопанье в ладоши.

Дионис: И кто все эти люди, молящиеся?

Геракл: Посвященные.

Подобное расценивалось, как позволительное описание некоторый сцен посвящения, что и было сделано многими авторами, но требовалось полное безмолвие относительно средств используемых для реализации заключительной части, обрядов и церемоний, в которых посвященный принимал участие; символов, которые демонстрировались и подлинных слов, который произносились, и малейшее нарушение этого правила влекло за собой решительное осуждение и наказание правонарушителя.

В ходе церемонии жрец задавал кандидатам ряд вопросов, на которые были подготовлены письменные ответы, которые заучивались кандидатами. Священные Мистерии были открыты им в книге под названием Petroma, слово происходит от petra, камня, который называется так потому, что документ хранился между двух склеенных камней, которые были подогнаны один под другой. Финикийцы использовали Petroma для принесения клятвы. Внутри куполообразного шатра хранилась маска Деметры, которую жрец носил во время празднования Мистерий, или на время части церемоний. Одеяния одевались посвященными в течение церемонии и считались священными и приравнивались к заклинаниям и чарам по своей силе для отвода зла. Поэтому они никогда не выбрасывали их, пока они не станут рваными и драными. Считалось обычным делом, даже после этого, не выбрасывать их - было принято изготавливать из них пеленки для детей и посвящать их Деметре и Персефоне.

Принятие в третью ступень осуществлялось в течение ночи между седьмым и восьмым днями празднования Великих Мистерий. Данная финальная ступень, за исключением тех, кто именовался жрецами, была известна как ступень Epopta. Не известно точно, как происходила церемонии, за исключением единственной детали представленной в настоящее время. Ипполит практически единственный авторитетный источник по ступени в данном случае. Тем не менее, посвященным сообщались некоторые слова и знаки, которые, как утверждалось, произносятся в час смерти, обеспечивая тем самым душе вечное счастье.

Самая торжественная часть церемонии была той, что была описана многими авторами как hierogamy, или священный брак Зевса и Деметры, хотя некоторые из них ошибочно назвали его браком Плутона и Персефоны. Во время празднования Мистерий жрец и жрица спускались в пещеру или глубокую яму и, проведя так некоторое время, они возвращались к собравшимся якобы в окружении пламени, и жрец, сосредотачивая пристальный взгляд посвященных на колосе пшеницы, восклицал громким голосом: Божественная Brimo родила святого ребенка Brimos: Сильный привнес силу». Данная сцена была драматична и символична, и в ней не могло быть ничего материального. У множества факелы к тому времени уже погасли, пока толпа в состоянии тревожной неизвестности ожидала возвращение жреца и жрицы из мрачного места, в которое они спустились, они верили в то, что их собственное спасение зависит от результата мистического собрания.

Обвинения, выдвинутые против Элевсинских мистерий о массовых беспорядках и разврате за время их греческой истории, были привнесены теми, кто не получил допуск к тому, чтобы сопережить их добродетели, или кто причиняли им вред в пользу какого-либо другого вида религии. По мнению большинства современных авторов эти обвинения были совершенно беспочвенными, и они утверждают, что Элевсинские Мистерии несли святость нравов и взращивание добродетели. Но безусловно они не могли сделать человека добродетельным против его воли, и Диоген, когда просил представить его к посвящению, ответил, что Петакион, будучи известным грабителем, добился посвящения.

В «Афинянах» Ипполит говорит: «в Элевсинском посвящении представлено созерцание великой, восхитительной и самой совершенной тайны созерцания же: колос пшеницы вобрал в себя безмолвие». Данное утверждение совершенно не дает усомниться в предмете, каким бы он ни был; правда, оно никогда и не ставилось под сомнение. Представление колоса пшеницы относилось к разряду особенным и действительно наиболее важным, что является отличительной особенностью Элевсинских Мистерий, и предназначалось оно для финальной ступени. Многое было сделано в связи с этим эпизодом теми, кто не мог разглядеть красоты в дохристианских или нехристианских системах религий, их комментарии в основном базируются на заявлении Григория Назианзина*, который является почти непревзойденным в распознавании непотребства в Элевсинских церемониях. Он утверждает: «В нашей религии вы не найдете соблазненную Кору, блуждающую Деметру, Келия и Триптолема являющиеся со змеями; и то, что Деметра допускает определенные поступки и что она дозволяет другим. На самом деле мне стыдно проливать свет на ночные оргии посвящений. Элевсин в курсе того, также как и свидетели тайного представления, которое не без основания хранится столь основательно».

За исключением данного утверждения Элевсинским Мистериям не приписывались, как многим другим античным ритуалам, содействие и подстрекание к безнравственности. Лукиан в своем рассказе «Александр, или Лжепророк» описывает как самозванец ввел обряды, который были близкой пародией тех, что праздновались в Элевсине, и он детально описывает данную пародию. В числе подражательных представлений были не только прозрение и рождение бога, но и принятие священного брака. Все подготовительные мероприятия были пройдены, и Лукиан полагает, что брак мог бы быть совершиться, если бы не обилие зажженных факелов. Роль жреца взял на себя лжепророк. Из пародии становится понятно, что в подлинных Мистериях символами были безмолвие, тишина и свершение целомудренного священного брака, и что сразу же после жрец выходил вперед и, стоя в блеске факелов, объявлял о посвящении.

* (прим от переводчика) Григо́рий Богосло́в (греч. Γρηγόριος ὁ Θεολόγος, Григо́рий Назианзи́н, греч. Γρηγόριος Ναζιανζηνός; 329, Арианз — 389, Арианз) — архиепископ Константинопольский, христианский богослов, один из Отцов Церкви, входит в число Великих каппадокийцев, близкий друг и сподвижник Василия Великого.

Имя Brimo, без сокращений Obrimo, представляется вариацией сложного слова Ob-Rimon, то есть «величественная богиня змея».

Рождение Brimo, могущественный подвиг

Воинства Титанов, порабощенье

Юпитера, и таинственные обряды

Кибелы, она искала обезумев

По всему миру прекраснейшую Прозерпину

Широко известны подвиги Геракла

Четверговые оргии, и гигантская сила

Грозной Корибанты, и скитанья

Цереры, и скорбь Прозерпины

И с этим даром Кабиров я воспеваю

Мистерии Бахуса, и восхваление

Лемноса, Самофракии и выкосомерного Кипра

Белокурую Венеру Адонискую, и ритуалы

Грозных огигев Праксидиса,

Ночные празднества Аринийской Минервы,

И печаль Египта о погибшем Осирисе.

Гимн Орфея

*

Доктор Джевонс утверждает, что колос пшеницы был тотемом Элевсин, и данная точка зрения была признана М.Райнах, который утверждает: «Мы находим в текстах определенный след не только культа, но обожания и экзальтации (в христианском значении этого слова) колосу пшеницы». Но он пропустил цитирование текстов, на которые он опирается в своем утверждении. Было бы интересно узнать, почему среди всех растений, что умирали и воскрешались в течение года, предпочтение было отдано именно пшенице, почему колос предпочтительнее зерна, почему следовало отдавать предпочтение тому, что собиралось; по какой причине зрелище предназначалось для epoptæ, и каким образом это гарантировало человеку блаженное существование после смерти. Показ предполагает, что предыдущие обряды были подводящими к этому высшему зрелищу. После показа эпопт причащался ячменной мукой с добавлением болотной мяты, как торжественная форма установления связи с Деметрой. По словам Евстафия, смесь представляла из себя своего рода густую кашицу, наполовину твердую, полужидкую. Сделав это, каждый из посвященных повторял за жрецом следующие слова: «Я постился, я пил кикеон*, я взял из cystos, и после пробы поместил это в корзинку. И я опять взял это из корзинки и вернул в cystos». Говорят, что данная формула, несмотря на свою длину, являлась основным паролем для третьей ступени.

* (прим. от переводчика) Кикеон (греч. κυκεών «смесь», от глагола κυκάω «смешивать») — напиток, предположительно из ячменя и мяты, пившийся участниками Элевсинских мистерий перед началом ритуала посвящения (согласно легенде, Деметра — богиня, которой были посвящены Мистерии — пила его в доме царя Келея). Существует предположение, что в состав кикеона входили психотропные вещества, благодаря которым посвящавшиеся достигали состояния измененного сознания.

Иустин Мученик дает клятву посвящения следующим образом: «Да поможет мне небо, деяние Бога, который является великим и мудрым: да поможет мне слово Отца, которое он произнес, когда создавал всю вселенную в своем знании».

На этом церемония третьей ступени заканчивалась, за исключением того, что эпопты размещались на возвышенных местах, вокруг которых священники кружили в мистических танцах. Последующий день допуска в финальную ступень считался строго постным, в заключение которого эпопты пили мистический кикеон и ели священные лепешки.

По словам Тео Смирны, полное или законченное посвящение состояло из пяти этапов или ступеней, которые он излагает следующим образом:

«Опять таки, философский подход к жизни мог бы называться посвящением в истинно священные обряды и традицию подлинных мистерий; ибо есть 5 частей посвящения; первая из которых является предварительных очищением, ибо никогда не будут Мистерии переданы всем, кто хотел бы их получить, но есть определенные личности, которые мешают голосу глашатая, такие как те, кто обладает аморальными сторонами и косноязычным мнением, так как необходимо, чтобы такие не допускались к Мистериями и прежде всего им следованно очиститься посредством неких очищений, и только после очищения традиция священного обряда успешно приходила на смену. Третья часть называлась проверочной. И четвертая, которая является окончанием и целью проверки, опоясывала голову и возлагала венец, что означало, что посвященный имеет возможность общаться с другими в священнодействах, в которые он был наставлен. Становился ли он факельщиком, или истолкователем Мистерий, или обеспечивал какое либо другое участие жреческой должности. Но пятая, которая происходит из всех предыдущих, представляет дружбу с божественным созданием, и обладание этим то счастье, которое возникает из сокровенного общения с богами. Согласно Платона, очищение полагалось получить из пяти математических дисциплин, а именно арифметика, геометрия, стереометрия, музыка и астрономия».

Апулей представляет это говоря о самом себе:

«Я подошел к пределу смерти и, переступив порог Прозерпины, я наконец вернулся, двигаясь через все элементы. Я созерцал солнце, сияющее в глубокую ночь сияющим блеском, я видел богов ада и неба. Я приблизился и поклонился им».

Фемистий представляет посвящение в следующих словах:

«Войдя под мистический свод, он переполнен ужасом и удивления. Им овладевает беспокойство и полное замешательство. Он не может сделать ни шагу вперед. Он находится в затруднительном положении в поисках выхода, который должен привести его к тому месту, куда он стремится попасть. Но сейчас, в разгар его замешательства, пророк (жрец) вдруг открывает для него пространство за пределами главного входа в храм. Тщательно очистив его, жрец тем самым раскрывает посвященному сферу, из которой проливается свет, сияющую божественным великолепием. Облако и мгла рассеиваются, и ум, который до этого был полон печальной неизвестности, теперь проявляется, как это было в день, переполненный светом и весельем, из глубоких глубин, в которые он был погружен».

Стоимость посвящения была минимальной и составляла 15 драхм (драхма приравнивается к 7 ¾ доллара), в дополнение к которым существовали общепринятые гонорары, пожалованные различными должностными лицами, упоминание о которых уже было. Также предположительно подарки в натуральной форме делались главными должностными лицами, надпись пятого века до нашей эры, найденная в Элевсинах, гласит:

«Да будет предложено жрецу и команде факельщиков что в эллинских Мистериях первые плоды урожая в соответствии с наследным обычаем … У тех, кто делает все это должно быть много хороших одежд, таких как искусные вещи и богатый урожай, никто из них не оскорбит афинян, ни город Афины, ни двух богинь».

Telestrion или Зал Посвящения, который иногда называют «Мистический Храм», был окружен со всех сторон ступеньками, которые предположительно служили в качестве мест для посвященных, в то время как священные драмы и процессии происходили в зале. Эти ступеньки частично были построены, а частично вырезаны из твердой породы, в более поздние времена, по всей видимости, они были покрыты мрамором.

На каждый из сторон зала было по 2 двери, за исключением северо-запада, где вход был вырезан из твердой скалы, опора плоской крыши на более высоком уровне примыкала к нему. Вероятно, это было место для тех, кто еще не был допущен к посвящению. Крыша зала держалась рядами колонн, которых было больше, чем на текущий момент восстановлено.

Сам по себе зал вмещал не более четырехсот человек. Возможно наиболее точно здание описано Аристофаном, который назвал его: «Дом, который радушно принимал мистов» и он осмотрительно проводит его отличие от Храма Деметры. Это не было жилище для какого-нибудь бога и, следовательно, в нем нет какого либо святого изображения. Оно было построено для празднования определенного ритуала, и Элевсинский Зал Посвящения был единственно известным храмом античности, если под этим термином мы подразумеваем место встречи прихожан.

Элевсинские мистерии и церемонии

МИСТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Как мы знаем, античными философами жизнь рассматривалась как смерть. Платон считал, что тело есть гробница души, а в «Кратиле» соглашается с учением об Орфее, что душа несет наказание посредством объединения ее с телом. Эмпедокл, оплакивая свою связь с этим телесным миром, трогательно воскликнул:

Потому я оплакиваю, потому будьте снисходительными к моему горю, Что моя душа навечно должна познавать столь далекие неизвестные миры.

Филолай, превознося Пифагора, писал: «Древние теологи и священники свидетельствуют о том, что душа соединяется с телом ради наказания страданием, и что она похоронена в теле, как в гробе", а сам Пифагор говорил:

«Все, что мы видим, когда просыпаемся - это смерть, а когда спим, то пребываем в блаженстве."

Данный принцип предполагалось изобразить в Мистериях. Саллюстий, нео-платонский философ, в своем трактате “Per Theon kai Kosmou” (О богах и мире)”, «объясняет изнасилование Персефоны как символ уничижения души». Другие авторы объясняли подлинную основу Мистерий, как заключение связи веселенной с душой, особенно после смерти, или в виде туманного намека на прекрасные видения блаженства души здесь и после, когда происходит очищение от скверны материальной природы. Замысел всех мистический церемоний, по словам Соллюстия, заключался в том, чтобы соединить мир и богов. Плотин же говорит, что погружение в сущность происходит посредством схода вниз и засыпания. Посвященный должен был противостоять демонам и призракам, которые в более поздние времена служили примером тем трудностям, с которыми сталкивается душа в своем сближении с богами, так и уасарианец* должен был отгонять или насыщать мистических крокодилов, гадюк, мстя оценщикам, демонам врат и другими ужасающими существам, с которыми он сталкивался во время своего тяжелого перехода через долину теней смерти. Пиндар, говоря об Элевсинских мистериях, заявляет: «Блаженен тот, кто, увидев эти всеобщие опасения под землей, имеет представление одновременно и о конце жизни и исходному прекращению существования Юпитера».

* (прим. от переводчика) Уасар (егип.) То же, что Озирис, только последнее имя - греческое. Уасар описан как "Яйце-рожденный", подобно Браме. "Он есть вышедший из яйца Эрос Аристофана, творческая энергия которого вызывает все вещи к бытию; демиург, который создал и оживляет мир, существо - типа олицетворенного Амена, невидимого бога, - подобно как Дионис является связующим звеном между человечеством и Зевсом Гипсистом" (Браун, "The great Dionysiak Myth). Изида называется Уаси, так как она есть Шакти Озириса, его женский аспект; оба они символизируют творящие, наделяющие энергией, оживляющие силы природы в ее аспекте мужского и женского божества.

Как говорят, Психея благодаря тому, что уснула в Аиде, тем самым безрассудно попыталась узреть красоту материального, а истина предполагала изучение Элевсинских мистерий, и была в том, что думающие люди это те, кто усердно работает над собой обращаясь к богу более других, находясь в неусыпном состоянии, и что безрассудные люди, движущим мотивом которых являлась низшая природа, были спящими, и участвовали только в призрачных снах; и случись им умереть во сне до того, как они пробудятся, они будут в отчаяния от подобных видений в грядущем состоянии, но еще более резком.

Материя рассматривалась египтянами как несомненная грязь и тина. Они называли материю отбросами или осадком первой жизни. Перед первым очищением кандидат на посвящение в Элевсинские мистерии измазывался глиной или грязью, что являлось целью очищения посредством смывания. Это также намекало на то, что до тех пор, пока душа находится в состоянии рабства по отношению к телу, она живет в заточении, так сказать в оковах по причине суверенного права этого титанического существования. Таким образом греки придавали большое значение выгоде, получаемой от инициации. Посвященные не только попадали под покровительство государства, но и само по себе деяние инициации взывало к содействию в распространении доброй воли среди людей, удерживать душу от греха и преступления, определяло посвященных под особую защиту богов и обеспечивало им средства достижения совершенной добродетели, возможность жить безупречной жизнью и гарантировало им тихую смерть и вечное блаженство после смерти. Жрецы заверяли всех, кто участвовал в мистериях, что они займут высокое положение в Elysium, обретя более совершенное понимание и более личное общение с богами, тогда как непосвященному полагалось остаться в отдаленном мраке. Фактически в третьей ступени эпопту давался допуск к непосредственности близости и беседе с богинями Деметрой и Персефоной, под чьей непосредственной заботой и защитой они должны были находиться. Зачастую посвящение подразумевалось в качестве гарантии вечного блаженства, дарованного посредством внешних и видимых знаков и священной формулы.

Малые Мистерии предположительно символизировали состояние души в то время, как она находится в подчинении тела, и освобождение от этого рабства посредством искупительных действий было тем, что мудрые древние греки предположительно показывали посредством спуска в Аид и скорейшее возвращение из этих темных обителей. Они вмещали в себя совершенные обряды и выступления, и традицию священных учений необходимую для совершенствования или выполнения самых величественных представлений. Прокл утверждает, что так совершенная составляющая предшествует посвящению, как посвящению предшествует смотр.

Прокол также говорил в Платоновской Политике, что «Геракл, очистившись священным посвящением и обладая неоскверненными результатами, достиг уровня полного становления среди богов»; то есть освободился от рабства материи, возвысившись до пределов недосягаемости.

Плутарх писал:

«Умереть, будучи посвященным в великие мистерии … Вся наша жизнь является безвыходной чередой ошибок, болезненных скитаний и длительных путешествий извилистыми путями. В момент освобождения от нее, опасения, страхи, дрожь, смертельная испарина и летаргический ступор приходят и сокрушают нас; но, как только мы выходим из него, мы попадаем в восхитительные луга, где вдыхаем чистейший воздух, где раздаются священные соглашения и рассуждения; где, если вкратце, предстают божественные видения. Именно там человек приобретает свое становление в совершенстве посредством своего нового посвящения, восстанавливает свободу, становясь сам себе хозяином, празднует, украшает себя миртом, самыми величественными тайнами, поддерживая беседу с праведными и чистыми душами и испытывая презрение к нечистой толпе нечестивых или непосвященных, погрузившихся навечно и утопающих в трясине и глубокой темноте».

Догматическая инструкция не была включена в Мистерии; учение о бессмертии души ведет свое происхождение к источникам предшествующим возникновению Мистерий. В Элевсинах путь был представлен в качестве обеспечения гарантий душе в наилучше возможной судьбе после смерти. Преподавался урок чуда перерождения, а не вечности бытия.

Как говорят, Платон при знакомстве с Сократом: «На мой взгляд, те, кто создал Мистерии, кем бы они ни были, были хорошими специалистами в человеческой природе. Для этого в ритуалах было строго обозначено для соискателей, что те, кто умрет, не будучи посвященным, увязнут в трясине и отбросах, но те, кто очистился и прошел посвящение, в посмертии обретут прибежище рядом с богами».

Опять же, Платон в седьмой книге Республики говорит: «Тот, кто не способен на применение своего здравомыслия для определения идеи добра, отделяя ее от всех других предметов и проникая как в бою через всякого рода аргумент; стараясь доказать ошибочность, не в соответствии с мнением, а согласно факта и возобновляя все эти диалектические упражнения с твердым обоснованием – он тот, кто не может достигнуть этого совершенства, и вы бы не сказали, что он не знает, что есть добро само по себе, ни что либо пристойно показывает добро? И вы бы не утверждали, что такой человек, когда он постиг это посредством умеренного убеждения, чем науки, и что в настоящей жизни он погружен в сон и знаком с несбыточной мечтой и видением; и что до того как он пробудился в состояние бодрствования, он снизойдет в Аид и им овладеет сон невероятной глубины?»

Олимпиодор в своем манускрипте «Комментарии к «Горгию» Платона» говорит об Элевсинских полях: «Необходимо знать, что говорят, что счастливые острова возвышаются над морем …

Рассказывают, что Геракл свершил свой последнее задание в Гесперианском крае, символизировав тем самым преодоление мрака и земной жизни, впоследствии он жил каждым днем – будучи в состоянии истинности и блистательного убеждения. Так что тот, кто в настоящем состоянии преодолевает как можно больше материальной жизни, посредством применения очищающих действий, выходит за пределы реальности к счастливым островам души и живет в окружении яркого великолепия истины и мудрости, исходящих от солнца доброты».

Эзотерическое учение, конечно же, постигалось не всеми посвященными; большинство просто осознавали или постигали общедоступную доктрину будущего состояния наград и наказаний. Вергилий в своем описании Мистерий в Энеидах ограничивает себя общедоступным учением. Эней, пройдя через Стигийское озеро, встречается с трехглавым Цербером. Под Цербером следует понимать проницательную часть души, эмблемой которой является собака по причине своей прозорливости. Три головы означают силу, соотносящуюся с умом, интеллектом и мнением. «Он вытянул трехротую собаку на свет дневной» - то есть посредством умеренности, воздержания и других добродетелей он извлекал наверх различные силы души. Изучение Мистерий не проводилось в противовес повседневному вероисповеданию: оно скорее усиливало, возрождало его в духовном образе действий и давало религии силу и власть, которой она до сих пор не обладала.

Миф о Персефоне, являющийся частью Мистерий, являлся должным образом намешанной сущностью, состоящей всего из четырех разновидностей мифа – богословского, физического, анимистического и материального. Согласно загадки античной теологии, положение Коры – тоже, что и Персефоны, двояко, одна часть неземная, а другая земная.

Прокол высказывает мнение: «Согласна слухам, распространяемым теологами, которые вручили нам наиболее священные Элевсинские Мистерии, Персефона пребывает столь высоко, в тех жилищах своей матери, которые она приготовила для нее в столь неприступных местах, освобождая от чувственного мира. Но она также живет и с Плутоном, осуществляя управление земными проблемами, контролируя глубины земли и наделяя душой существа, которые сами по себе безжизненны и мертвы.

Орфический поэт описывает Персефону как «жизнь и смерть смертных», или как мать Эвбулея или Вакха от священного полового акта с Юпитером. Порфирий утверждает, что лесной (дикий) голубь был священным для нее и она была такой же, как и Майа или Великая мать, которая, как правило, заявлена в качестве родителя Arkite* бога Меркурия.

Согласно Нуссельту следующее может быть принято в качестве замысла мифа о Деметре и ее потерянной дочери: «Персефона, дочь всепроизводящей земли (Деметра), есть семя. Земля радуется при виде растений и цветы, но они бледнеют и вянут, а семя быстро исчезает с лица земли, будучи разбросанным на землю. Ужасный царь подземного мира овладел им. Напрасно мать ищет своего ребенка, всем своим внешним видом природа оплакивает потерю, все опечалено и скорбит о ней. Но, тайно и невидимо глазу, семя развивается находясь в объятиях земли, и в конце концов оно стремится наружу: что было мертво становится живым, земля, все устлано свежей зеленью, ликует о возвращении своей давно потерянной дочери, и все разделяет ее радость."

* (прим. от переводчика) Arkite ark'-it (`arqi): житель города Arka, расположенного в десяти или двенадцати милях к северо-востоку от Триполя (Сирия) и, и примерно в четырех милях от берега моря. Arkites упоминаются в Бытие 10:17 и 1 Паралипоменон 1:15 как потомки Ханаана, и они, несомненно, были финикийскими прародителями.

Греки поклонялись Деметре в двояком значении, как основательницы сельского хозяйства, так и богине правопорядка. Обычно ежегодно они отмечали в ее честь Thesmorphoria или Фестиваль Законов. По мнению некоторых античных авторов греки до эпохи Деметры и Трипотолема питались желудями падуба или вечнозеленого дуба. По словам Вергилия желуди составляли рацион в Эпиросе, и в Испании по словам Страбона. Скифы пекли хлеб из желудей. Согласно другому преданию до эпохи Деметры мужчины не выращивали зерно, не возделывали землю, а бродили по горам и лесам в поисках диких плодов, которые произвела земля.

Искорат писал: «Церера сделала афинянам два подарка величайших по важности: пшеница, которая вывела нас из животного состояния, и Мистерии, которые учат посвященных лелеять наиболее приятное упование, касающееся смерти и вечности». На монетах Элевсин представлена Деметра в колеснице, запряженной драконами или змеями, которые иногда изображались крылатыми. У богини в правой руке были два колоса пшеницы или на некоторых изображениях присутствуют факелы, указывающие на ее поиски своей дочери. Джордж Уилер в своем «Путешествии в Грецию», опубликованном в 1682 году, сообщает: «Мы заметили много больших камней покрытых колосьями пшеницы и вязанками мака, скрепленными вместе, это настоящие опознавательные знаки Цереры». В Копенгагене есть статуя, представляющая Деметру, держащую маки и колосья пшеницы в своей левой руке. На монете Лампсаке четвертого века до Рождества Христова Персефона представлена в процессе возрождения из земли.

По словами Тейлора, последователя платонизма, Деметра по легенде представляет эволюцию самоконтролирующей части нашей природы, которую мы, как правило, обуславливаем интеллектом, а Персефону мы воспринимаем как душу полную жизни, самодвижущуюся и представляющую животный аспект. Плутон играет роль всей нашей материальной природы, и, по словам Пифагора, царство этого бога начинается по нисходящей линии от Галактики или Млечного Пути.

Саллюстий полагает, что среди земных божеств Церера является богиней планеты Сатурн. Пещера означает вход в земную жизнь, выполняющая роль объединения души с земным телом. Деметра, которая боялась как бы какое физическое насилие не было бы совершено на Персефоной из-за ее неподражаемой красоты, самолично переправила ее на Сицилию и прятала ее в доме, специально построенном циклопами, в то время как она сама обучала ее пути храма Кибелы, матери богов. Здесь мы видим первопричину происхождения души, а именно ее уход из жизни всецело обусловленное рассудком, сокровенное обозначение разлучения Деметры и Персефоны. Позже Юпитер поручил Венере пойти и выкрасть Персефону из ее уединения, Плутон был не вправе увезти ее, и чтобы предупредить какие либо подозрения в девичьих помыслах, он приказал Диане и Палласу составить ей компанию. По прибытии три богини нашли Персефону за работой над шарфом для матери, на котором она вышила первобытный хаос и становление мира. Венера, по словам Тейлора, является указанием на страсть, которую даже в небесных областях (например, где находится прибежище Персефоны, пока не изнасилована Плутоном) начинается тихо и обманным путем в глубине души. Минерва это символическая сила духа наделенная разумом, а Диана представляет природу или просто природную и растительную часть нашей составляющей, и та и другая попали в ловушку соблазнившись страстью.

У Овидия мы видим Нарцисса, метаморфоза молодости, которая пала жертвой любви к своей собственной телесной форме. Похищение Персефоны, согласно гомеровского Гимна к Деметре, носило первоочередное значение собирания ею именно этого прекрасного цветка. Нарцисс влюбился в свое собственное отражение в прозрачном потоке, мы видим образ прекрасной души, которая при длительном взгляде на материальную форму становится влюбленной в телесное существование и превращается в существо, состоящее целиком из простых энергий природы. Платон, принуждая его совершить переход сквозь землю, завладевает Персефоной и уносит ее, несмотря на сопротивление Минервы и Дианы, которым Юпитером было запрещено пытаться освобождать ее после похищения. Это показывает, что уход души в материальную природу противоречит ее подлинному желанию и истинному состоянию. Платон поспешно отправил Персефону в преисподнюю, брак успешно свершился. То есть душа, будучи погруженной в глубину материальной природы, соединяется с темной обителью материального тела. Мрак необычайной красоты и пристойности представлен находящимся у брачного ложа и подтверждающим дающий забвение союз. То есть душа, посредством объединения с материальным телом, становится близким другом темноты и подданной царства мрака, в результате чего она полностью пребывает с иллюзорными фантомами и пока она не сломает свои оковы, она лишена понимания того, что является реальным и истинным.

Как говорят, девять дней Празднества служили указанием на схождение души. Душа, падая из своего первоисточника – божественной обители на небесах, проходит через восемь сфер, а именно эрратических сфер и семь планет, принимая другое тело и используя различные энергии в каждом, и по итогу становится связанной с подлунным миром и земным телом на девятый день. Деметра и основа ремесла по обработке почвы, как говорят, обозначает источник интеллекта в сфере воспроизводства, наибольшую пользу и гордость которого способна получить материальная природа. Без возможности участия интеллекта в нижней материальной сфере неразумное существо и животное существование не смогли бы прокормиться.

Но, по мнению некоторых авторов, посвященные в третью ступень обучались тому, что боги и богини были всего лишь умершими смертными, при условии пока живы вышеупомянутые страсти и пороки как они сами; их также обучали смотреть на Высший Мотив, Творца Вселенной, как на всепроникающие вещи посредством Его действия и управление всеми вещами посредством Его силы. Таким образом, значение Mystes дано как «тот, кто видит предметы в маске», и Epopt это тот, кто «видит предметы без маски». Говорили, что Epopt после прохождения церемониала экзальтации получал Autopsia или полное виденье. Вергилий заявил, что секрет Мистерий был в Единстве Божества, а Платон допускал его в том, что «трудно найти Творца Вселенной, и когда нашли, то невозможно обнаружить Его всем миром». Варрон в своей работе «Религии» говорит, что «там было много истин, которые в целом для государства были неудобны, если бы они стали известны, и многие факты были фальшивкой, что было выгодно, чтобы люди в это верили, и как следствие этого греки запрятали свои Мистерии, отгородившись стеной священного молчания. Мистерии провозглашали, что будущая жизнь не была призрачной, безрадостным бытием, которой она должна была быть до сих пор, но посредством очищения и жертвоприношения особого свойства человек может обеспечить себе упование на лучшее в будущем. Таким образом, Элевсинские мистерии стали главным средством в преобразовании греческого мира от гомеровского взгляда на Аид к более обнадеживающему верованию в отношении состояния человека после смерти. Туллий издал закон запрещающие ночные жертвоприношения, с которым было разрешено участие женщин, но сделал недвусмысленное исключение в пользу Элевсинских мистерий, объясняя свой поступок: «Афины произвели много прекрасных и даже божественных изобретений и применили их с толком в жизни, но они не дали ничего лучше, чем их Мистерии, благодаря которым мы извлечены из неразумной и жесткой жизни, укрощены, и как бы то ни было обуздали человечество. На самом деле они зовутся Initia, ибо фактически они являются истоками смысла жизни и добродетели».

Секретность использовалась потому, что она представлялась необходимой, чтобы непосвященному не было позволено разделить знание об истинной природе Деметры и Персефоны, поскольку если бы стало известно, что эти богини были всего лишь смертными женщинами, поклонение им презиралось бы. Цицерон утверждает, что человеческая природа Деметры и Персефоны, места их захоронения, а также несколько других фактов подобного рода скрывались с особой тщательностью. Диагор Мелосский были признан безбожником потому, что он раскрыл истинный секрет Элевсинских Мистерий. Обвинение в безбожии предназначалось всем тем, кто обладал духовной связью о знании одного, единственного Бога. Пиндар говорит, обращаясь к Мистериям: «Счастлив тот, кто видел эти предметы до того, как покинул этот мир: он понимает, что начало и конец жизни предопределены Зевсом»; Софокол же пишет: «О, трижды благословенны смертные, кто созерцал эти Мистерии, снисходили в Аид; только для них будет будущая жизнь наполнена счастьем – другие же не обретут ничего кроме страданий».

По теме :

Элевсинские мистерии (общее)